– Может… Может, мне разрешат подключиться и вместе с Канди и Карин пройти курс в кардиологическом реабилитационном центре, как ты думаешь? У Канди, сдается мне, дела совсем плохи.

– Боишься, что у нее сердце не в порядке?

– Это скорее проблемы Карин. А Канди все время думает о Ральфе. Никак не может смириться с тем, что мы его потеряли.

Амелия налила себе саке.

– Она, кажется, была адвокатом? В обычной жизни.

– Ну да, только дело тут в другом. Канди рано потеряла отца, в двенадцать лет – в автомобильной катастрофе. Она тоже была тогда в машине вместе с ним. Это оставило глубокий след на ее психике. И отец невольно ассоциируется у нее с любым мужчиной, с которым она… Как бы это сказать? С которым она близка.

– Которого она любит? В том числе и тебя?

– Да нет, это не любовь. Это происходит автоматически – мы все проходим через такое в подключении.

Амелия пошла к плите и стала помешивать рыбу в горшочке, повернувшись ко мне спиной.

– Может, когда-нибудь нам снова придется пройти через это. Через полгода или даже раньше.

Я едва удержался, чтоб не выругаться. Мы оба устали, нервы у обоих на пределе.

– Это совсем не то, что было с Каролин. Ты должна мне поверить! Канди – она мне, ну, как сестра…

– Да, конечно.

– Ну конечно, не как моя родная сестра. – О ней я вот уже больше года ничего не слышал. – Мы очень близки с Канди, эмоционально и физически – что ж, в какой-то мере это даже можно назвать любовью. Но это совершенно другое, не то, что у нас с тобой!

Амелия кивнула и положила рыбу в тарелки.

– Прости меня. Ты прошел через пекло там, а я и здесь устраиваю тебе горячий прием…

– Горячий прием и жареная рыба, – я взял свою тарелку. – У тебя что, месячные?

Амелия со стуком поставила на стол свою тарелку.

– А это уже совсем другой вопрос, черт возьми! Ты еще и менструировал вместе с ними! Знаешь, это уже не просто «близость». Это просто извращение какое-то!

– Ну, господь услышал твои молитвы. Возможно, следующие пару лет у нас такого не будет – у женщин одной боевой группы очень быстро синхронизируются месячные циклы, и мужчины, естественно, тоже переживают все эти прелести вместе со всей группой. Вот еще одно скрытое неудобство тридцатидневного графика дежурств: первую половину прошлого года я каждый раз возвращался со смены раздражительный и ворчливый от постменструального синдрома – это убедительно доказывает, что мозг в таком интимном деле важнее половых желез.

– А какой он был, этот Ральф? Ты никогда о нем особо не рассказывал.

– Это было только третье его задание, – сказал я. – Он был совсем новичок. Никогда не видел настоящего боя.

– Может, это его и погубило.

– Ага. Ральф был парень нервозный, какой-то слишком уж чувствительный. Пару месяцев назад мы работали в спарке с группой Сковилла, и его ребята что-то были в тот раз еще жестче, чем обычно. Так Ральф потом целую неделю ходил взвинченный, никак не мог успокоиться. Нам всем пришлось его поддерживать, чуть ли не за ручку его водить. Лучше всего это получалось, конечно, у Канди.

Амелия покачала ногой.

– Значит, ты не очень близко знал его лично? В смысле интимных подробностей.