Я не раскис. Меня просто больше нет. Есть кто-то другой. Может быть, я прежний. Но того меня, который покупал сережки у Тиффани и хохотал утром над сонной Катериной, больше нет.

– Я завтра лечу на Урал, – заявила секретарше та, уцелевшая часть. – Попозже соедините меня с Сердюковым и Николаевым.

Когда за секретаршей закрылась дверь, он еще долго смотрел на очки, соображая, что именно должен с ними сделать.

– Игорь, – убедительно сказал Приходченко, – ты хоть сам-то пойми, что это невозможно. Невозможно, понимаешь? Катерина не могла его сдать. Она его любит. Как бы сентиментально это ни звучало.

– Ты ничего не знаешь о жизни, – заявил Абдрашидзе, – если утверждаешь, что какая-то, блин, любовь имеет значение, когда на карту поставлены такие деньги и идет такая борьба.

– Да вы же нас проверяли, прежде чем наняли! Да это полный идиотизм – сдавать своих, даже с профессиональной точки зрения! На это в здравом уме и твердой памяти никто не пойдет! Это самоубийство, Игорь! Как же ты не понимаешь?!

– Не ори, – попросил Абдрашидзе. – Я знаю еще по ТАСС, как ты стоишь за своих. Так что не надо поражать мое воображение.

– Я не собираюсь поражать твое воображение. Я твердо знаю, что Катька – честнейший человек. Конечно, она увлекается, и с Тимофеем у нее роман, что как бы говорит против нее, но ты сам посуди, зачем она сохранила портфель с “жучком”, если знала, что материал вот-вот выйдет?! Почему не выбросила в Москву-реку? Почему поперлась с боссом на дачу, если знала, что готовится покушение? Почему не отвела от себя подозрения?! Кроме того, это же ее идея с подстраховочным вариантом о покушении, который в конце концов побил все рекорды?! Мы же не первый год замужем, Игорь, мы знаем, как хорош, как уместен бывает порой скандал! Тот, кто все это готовил, просчитался, Игорь! История с обстрелом на пустынной дороге честного и умного бизнесмена гораздо красивее, чем какие-то сплетни столетней давности о том, что он был беспризорником и его снимали в каких-то сомнительных киношках. Это недоказуемо, старо и не принесло никому никаких дивидендов, кроме того, что мы все переругались. И ведь Катька же придумала, как отвлечь внимание! Игорь, мы должны что-то делать. Ваш Дудников уже со своей колокольни не слезет, но мы-то на нее еще не влезали!

– Да мы ничего не можем! – оборвал расходившегося Приходченко Абдрашидзе. – Ну что я могу?! Сказать Тимофею, что я ей верю и чтобы он успокоился?

– Давай поищем того, кто это сделал и на Катьку навел. – В сильном волнении Приходченко поднялся из-за стола и стал бродить по кабинету – Давай наймем кого-нибудь, что ли…

– Ты что, сдурел? Мы никого не можем втягивать в это дело. Да и некогда совсем, до выборов меньше месяца. Никто не будет этим сейчас заниматься.

– Я буду! – заорал Приходченко. – Я буду, и ты будешь потому, что я тебя заставлю. И Сашка Андреев будет, а он бывший мент, он все понимает в таких делах! Мы все будем этим заниматься, понял? Я не отдам Катьку на растерзание, я и так не смог ее защитить от этого вашего Генриха Гиммлера, шефа рейхсканцелярии! Ты хоть можешь себе представить, каково ей-то? Что она сейчас думает, чувствует, делает?! Когда на нее все пялятся, шепчутся, осуждают…