Поворот направо. За ним слышались тихие голоса на незнакомом языке. Тут же вышел еще один вражеский солдат. Он на миг остановился, уставившись на четыре бесформенные фигуры с оружием в руках. Затем раздался щелчок «Винтореза». Однако враг перед смертью успел вскрикнуть. Тут же из за угла раздались крики, и через секунду — очередь из «Штурмгевера». Медленно принялась завывать ручная установка воздушной сирены, набирая децибелы по мере раскручивания рукоятки. За угол полетела граната. Снова раздались крики и среди них по-русски: «Вашу мать!».

Два диверсанта развернулись, прикрывая вход. Теперь поднятый шум непременно приведет сюда врага.

За углом оказались еще два тела убитых взрывом гранаты врагов и разбитый барабан воздушной сирены. Дальше, метрах в двадцати, — глухой завал, который, похоже, и расчищали пришельцы. Плюс небольшое помещение сбоку, вход в которое был оборудован решетчатой дверью, и совсем недавно, судя по следам от сварки. В запертом помещении в углу сидели еще четыре человека. Диверсанты направили на них оружие.

— Черт! Свои! — послышался голос Стечкина.

— Командир?!

— Да! Открывайте! Ключи у того, с сиреной!

Диверсанты быстро нашли ключ и отперли замок. Стечкин, Колесников и его товарищи, выскочив наружу, сразу стали подбирать трофейное оружие.

— Вы как узнали, что нас тут держат? — спросил майор.

— Да не узнали мы. Повезло…

В главном коридоре раздалась стрельба.

— Черт! Командир! Тут другого выхода нет?!

— Нет! Отстреливаться будем. Сколько вас?!

— Тут четверо. А вокруг — все.

— Все?! — выпучил глаза Стечкин. — Вот же ж гвардия, растудыть вашу!

— «Голова», я «Леший», — проговорил в рацию один из диверсантов.

— «Голова» на связи, — послышался голос Шестакова.

— Мы нашли наших. Всех. Но выйти не можем. Ловушка. Надо начинать. Крабов ждать нельзя!

— «Леший», понял тебя! — отозвался в рации Шестаков.

— Вы и крабов в союзники взяли? — усмехнулся Колесников. — Толково. Может, они нам еще танки и самолеты по ленд-лизу поставят?..

В лесном массиве, подступающем вплотную к месту раскопок, зажглись огни. С позиций иноземцев могло показаться, — да так и показалось, — что это загорелись фары бронетранспортеров. Однако это были установленные на габаритных деревянных рамах фары, давно демонтированные с непригодной для эксплуатации и пошедшей на запчасти техники. Питание подавалась от аккумуляторов. Сами бронетранспортеры были намного дальше, поскольку на близкую дистанцию незаметно не подойти — помешает шум моторов.

— Внимание! — раздался из леса зычный бас, усиленный большим громкоговорителем. — Я знаю, что среди вас, уродов, есть существа, понимающие наш великий и могучий русский язык! И поэтому, скоты, я говорю с вами именно на этом языке! У вас есть пять минут, чтобы начать сдачу оружия и выходить в полосы света с поднятыми руками! Всем, добровольно сдавшимся в плен, я гарантирую жизнь! Но если вы, гниды, вздумаете оказать сопротивление, я вам устрою СТАЛИНГРАД!

Последнее слово Шестаков выкрикнул так, словно ему вовсе не нужен был громкоговоритель, и в это слово он вложил решимость каждого своего бойца положить конец иноземному вторжению здесь и сейчас.