– Она была бы счастлива узнать, что доставить тебя сюда стоило более двухсот тысяч долларов, – грустно сказал Папочка. Он забыл только упомянуть, что деньги эти были из карманов налогоплательщиков – таким образом они, сами того не ведая, проводили мать Битси в последний путь.
Битси очень любила свою мать. Когда ее не стало, она осталась единственным существом женского пола в семье.
Ей было двадцать, когда она вышла замуж за Колина. Папочка ухитрился даже добавить денег к ее состоянию. Освободить эту сумму от налогов ему помог дядюшка Джим, проведя эту акцию как гуманитарную помощь эскимосам Аляски. Папочка сам не был юристом, но всегда имел хорошие связи с теми юридическими фирмами, которые стояли за очередным президентом страны, и извлекал из этого немалые выгоды. Битси была очень щепетильна в денежных делах. Она всегда знала все о своих капиталовложениях (и капиталовложениях семьи) с точностью до сотни тысяч долларов. Сама она не занималась биржевыми спекуляциями – просто вкладывала деньги туда, куда ей советовали Папочка, дядюшки и кузены.
Через три года после их свадьбы с Колином Битси получила письмо в конверте из дорогой бумаги с гербом лорда Глэндора. Конверт выглядел солидно, но вывалившаяся из него бумажка смотрелась малопочтенно. В четырех цветах, люминесцентной краской, на ней было пропечатано: «Кегельбан и бильярдная лорда Глэндора. С подачей напитков». Письмо содержало пожелания счастливого супружества брату, а затем, без всякого перехода, предложение выгодно вложить двадцать тысяч долларов. Сумма была незначительной, и она переслала лорду Глэндору чек (на банк в Калгари). Колин, узнав об этом, впервые за все время их супружества устроил ей скандал – ей даже показалось, что он готов ее ударить. Он потребовал от нее, чтобы она отозвала свой чек немедленно. Она ему, конечно, пообещала это сделать, но не сделала. Во-первых, Битси не была убеждена, что капиталовложение сделано неверно. Во-вторых, впоследствии оно принесло трехсотпроцентную прибыль. Каждое Рождество она получала от лорда Глэндора цветную фотографию с видом его самого на фоне злополучного кегельбана. Она рвала ее, чтобы не огорчать мужа.
Но лорд Глэндор ее заинтересовал.
– Что за человек твой брат? – спросила она как-то раз Колина после чудесно проведенного в Розенарре дня. Он посуровел.
– У лорда Байрона была нянька, – ответил он, – по имени Мэй Грэй, которая совратила его, когда ему стукнуло девять лет, и за три года превратила его в циничного и развратного человека. Мой брат три года подряд ездил в гости к тетушке Ивенс в Штаты. Америка стала для него той самой нянькой, совратившей его. Она превратила его в мелкого лавочника, хотя по рождению он был благородным ирландским дворянином. Его отец был доверенным другом короля Англии. У него было фамильное владение в Клиэруотере, вблизи Липа, над Глэндорской бухтой. Его уважали в округе, он был пэром Англии, и что же в итоге? Он продал все, поселился в штате Индиана и прислал мне оттуда рекламную листовку: «Мех шиншиллы от лорда Глэндора – дешевле, чем вы можете себе представить»! – голос капитана срывался и дрожал.