— Разве меня, например, учили так, как мы у себя на заводе учим молодых рабочих?.. Сокол пришел из деревни, нашей работы не знал, не видел. Работал добросовестно. Наградили грамотой. А теперь — бах!.. Случилось несчастье. Исключить... Отдать под суд. А кто его учил быть рабочим?.. Разве это так просто? Даже неквалифицированный труд на нашем заводе сложный и ответственный. А мы, вместо того чтобы учить, напичкиваем людей такими речами, как только произнес Сумной. Но если хотите знать, я полюбил Сокола в тот момент, когда он, сельский парень, не побоялся выступить вперед и перед кадровыми сталеварами, перед главным инженером завода не испугался признать свою вину. Это по-нашему... Из него получится настоящий рабочий. И настоящий друг. Я бы, например, Сумного не взял к себе в подручные. А его возьму. И буду учить. Так, как меня учили. А выговор ему следует объявить. Даже строгий выговор.

Воцарилось молчание. Сокол поднял голову и с удивлением посмотрел на Круглова. Он с глубоким уважением относился к этому молодому парню, который так рано сумел проложить себе надежную, почетную дорогу в жизни, и поэтому ждал его выступления с большим душевным трепетом, чем суда, к которому был морально готов. Суд людей, которых ты полюбил, которым поверил, которых взял себе за образец на всю жизнь — страшнее всяких других судов. Он ждал от Круглова именно такого суда. Да разве могло быть иначе? Разве он его не заслужил?.. И вдруг Круглов не стал его судить. Владимир сначала даже не знал, как это понять. А слова о том, что Коля Круглов хочет взять его подручным, совсем вывели его из равновесия. Он слушал и не верил своим ушам. Но уже через минуту все остальные чувства исчезли, отступили перед главным, что заполонило и огорчило его душу, заставило густо покраснеть — перед чувством стыда.

Лиза, которой бы полагалось задавать тон на этом заседании, тоже растерялась и не знала, как себя вести. У нее были примерно такие же рассуждения, как и у Коли Круглова, но, когда она перед его выступлением почувствовала настроение членов комитета, — вдруг поняла, что не найдет нужных слов, чтобы убедить комсомольцев. Разве она, Лиза Миронова, впервые проводящая заседание комитета, смогла бы выступить так просто и убедительно, с такой твердостью в голосе и уверенностью в своей правоте, как это сделал Коля Круглов?.. И она была благодарна ему за то, что он выразил ее мысли, что он вернул ход заседания в то русло, по которому бы ей самой хотелось его повести.

— Правильно говорит Коля. Билет отобрать никогда не поздно. А может, из него еще получится стоящий парень? — После напряженной тишины сказал, словно про себя, токарь-скоростник Михаил Скиба. — Надо посмотреть. И хорошо, что он его берется учить. Мы почти с пеленок — рабочий класс. У большинства из нас за спиной ремесленное училище. А у него только десятилетка. Там же не учат даже, как правильно молоток держать. А относительно выговора... Что ж, это тоже правильно.

— Верно, Михаил. Верно, — послышался другой голос. — Ставь, Лиза, на голосование.