«Если меня простите вы, мне и милость Неба не будет нужна», – решил бывший наемник, ложный рыцарь и неверный ассасин, не сводя глаз с осунувшегося лица гордого тамплиера.

Они ехали весь день. Край исмаилитов был все тем же – путаница диких гребней и холмов, островерхие пики вдали, узкий проход среди скал, порой становившийся таким тесным, что по тропе у ручья едва могли пройти рядом две лошади. Иногда носилки с раненым сильно раскачивались, и погруженный в беспамятство Шампер начинал тихо постанывать. Но постепенно, чем ниже они спускались по направлению к морю, дорога становилась лучше, меньше петляла, казалась зеленее. Воздух был напоен запахами смолистого дерева, цветы самшита источали сладкий аромат, вода с журчанием текла по гальке.

Уже на закате Ласло выехал на небольшое возвышение и радостно закричал. Они были спасены – вдали, словно великолепное видение, высились грозные стены замка госпитальеров Маргат! Огромные башни из черного базальта возвышались над долиной, за которой уже сверкало море, знамя с белым крестом иоаннитов реяло на вершине донжона [81], а навстречу ехал отряд сторожевых рыцарей. Госпитальеры вскоре заметили путников, поскакали им навстречу. Все, теперь можно было не опасаться нападения ассасинов. Власть Синана на эти земли уже не распространялась.

Сначала иоанниты собирались впустить в замок не всех – еврея Иосифа уж точно. Но тамплиер Ласло Фаркаш решительно заявил, что это его сопровождающие, и всех утомленных путников расположили в сторожевой башне у ворот, отвели им помещение, накормили и дали укрепляющие снадобья. Маршала де Шампера сразу же унесли во внутренний двор, и Ласло заверил обеспокоенного Мартина, что теперь лекари братства Святого Иоанна сделают все, чтобы помочь раненому.

– Вы говорите это уверенно, но ваше лицо мрачнее базальтовых стен Маргата, – заметил Мартин, когда храмовник пришел навестить их в сторожевой башне.

У венгра и впрямь был хмурый вид, так не вязавшийся с обычной его беспечностью.

– Мне есть отчего огорчаться. Оказывается, вся наша миссия к Синану, весь этот риск, опасность и потери были напрасными. Увы, имам сдержал слово и его ассасины убили маркиза Конрада. Наш Юг де Мортэн, как бы ни спешил, не успел его предупредить. И теперь у войска крестоносцев нет главы…

Мартин не знал, как на это отреагировать. Конрад? Когда-то они сражались с ним при Арсуфе, и ему следовало бы почтить память боевого соратника, однако разве мало Мартин видел смертей, чтобы переживать из-за человека, который не был ему приятен? Да и судьба крестового похода его не волновала. Тамплиер Фаркаш говорит, что Ричард Львиное Сердце вынужден будет вскоре уехать, и если Мартина это и заинтересовало, то только потому, что его волновал вопрос, успеет ли он встретиться с Джоанной, прежде чем она в свите английского короля покинет берега Леванта.

К тому же ему не очень уютно было находиться в обществе Иосифа, который все пытался получить от Мартина обещание, что тот не будет мстить его семье.

– Ты сказал, друг мой, что тебя растрогало мое стремление спасти тебя от Синана, – говорил еврей, не выпуская руки Мартина из своей. – И если мы все еще друзья, то поклянись, что не станешь в дальнейшем мстить Ашеру бен Соломону. Он ведь вырастил тебя, многому обучил, многое для тебя сделал. И матушка так плакала, узнав, что он отдал тебя Старцу Горы, тетя Сарра тоже переживала. Но отец… Он бывает суров, я знаю… Но это мой отец! К тому же, отдав тебя в Масиаф, Ашер просто желал обезопасить семью от твоего гнева, он опасался, что ты не оставишь Руфь в покое. Но я все же верю, что со временем он бы вернул тебя. О, ради бога Авраамова, пощади несчастного старика!