— Купите мне торт большой, — тут же попросила Валерия, аккуратно подводя ресницы.

— Заметано. Как будет Восьмое марта, так и купим, — пообещал Степаныч.

— Жадный вы какой, оказывается! — удивилась Валерия. — А ведь вы мне уже почти понравились.

Степаныч очень оживился. Оказывается, мы еще и шутить можем! Скорее бы Краюшкин отвалил, надо проверить, правду ли говорит Валерия. Вдруг ему так несказанно повезло, что эта юная пухляшка действительно положила на него глаз?

Но напрасно он возлагал надежды на то, что Валерия неожиданно проявила к нему свой женский интерес. В трудах да заботах нежданно-негаданно закончился рабочий день, и Валерия, докрашивая второй глаз, обратилась к Краюшкину:

— Не подбросите, товарищ младший лейтенант? Вы же на машине…

— Отчего же? — приосанился он. — Передовикам производства завсегда рады оказать поощрение.

Степаныч обиженно надулся. Такое разочарование… Хотя, если честно, не очень-то он и надеялся на взаимность интереса с этой Валерией. Но попробовать очень хотелось…

Валерия попросила высадить ее у ресторана «Джонка», и Краюшкин немало удивился запросам скромной с виду девушки, хотя понятие «скромность» к ее фигуре не относилась. Хотелось назвать это буйство природы «роскошью». Наверное, здесь ее поджидал кавалер. Понятно, что не из бедных. Потому что «Джонка» — ресторан дорогой. Например, ни один знакомый Краюшкина здешних изысков не пробовал. Да никому из них и в голову не пришло бы отвалить ползарплаты за один ужин в этом пафосном месте.

Краюшкин поехал дальше, размышляя о том, какие на вид обманчивые женщины — вроде сама скромность, а на самом деле стремятся к буржуйской жизни. Вот живой пример — его жена Леночка. Когда они поженились — такая скромная девушка была, лишний раз в кафе не попросится, а о ресторанах и говорить нечего. Их будто не существовало в природе. А как устроилась на работу в турфирму, да повращалась в кругах обеспеченных клиентов, набралась буржуйских замашек, словно сама из семьи новых русских. Забыла, что мать почтовая служащая, а отец в мастерской металлоремонта всю жизнь работает. Заграничные слова Греция, Корфу, Афины стала произносить дома с восторгом и придыханием, словно пробуя их на вкус. А потом и вовсе конкретно оформила свою мечту — жить надо как люди. Западные. В смысле — иностранцы. То есть жить не для того, чтобы работать, а совсем наоборот — работать, чтобы жить. Одним словом, поработал — и в отпуск. Но не на городской пляж, куда добираться с пересадками сорок минут, а потом потеть в тесной компании прижатых к тебе тел посторонних людей. Отдыхать нужно в Греции, на Корфу, в дорогом пятизвездочном отеле, где свой выход на пляж. А еще морской бриз освежает лицо, между тобой и отдыхающим, как минимум, пять метров пространства, волны подкатываются к твоим ногам белыми барашками, а не пластиковыми бутылками и прочим городским мусором. Это какие же люди? — спросил он. — Богатеи? Ведь среди ее клиентов милиционеры не попадаются. Он ей об этом ненавязчиво напомнил. И попросил мечту вслух не озвучивать, а то у него возникает чувство собственной неполноценности. Лена вроде поняла, а может, пожалела его и теперь дома вслух не мечтает. Но он же чувствует, что в своих грезах она несется на всех парусах навстречу невиданным странам. Взгляд у нее в такие моменты отрешенный, и вряд ли она думает о своих обязанностях хозяйки… Потому что, когда он ее окликает, она словно возвращается из далеких миров, где только что была счастлива и богата… А тут однокомнатная квартирка, кастрюли, борщ и котлеты, таз с замоченным бельем, — самый обычный мир рядового труженика. Краюшкин, конечно, понимал ее притязания и даже сочувствовал. Каждый день оформлять туры в волшебные страны и видеть богатые отели на экране компьютера… Так и спятить можно. Не зря говорят: съесть-то он съест, да кто ж ему даст?.. Зачем тогда мучиться? Ну, перешла бы к ним паспортисткой. Увидела бы реальную жизнь во всей ее неприглядности. Сравнила бы со своей — счастливой, с любимым мужем в отдельной квартире с постоянной пропиской. Так не хочет… Желает жить в грезах…