— И был прав. Таможенники, будучи уверены, что в коробках продукты, могут заинтересоваться, почему в этот раз их сильно поприбавилось? Какая такая надобность возникла дополнять обычную норму?

— Вот Белобров и решил убрать «слабое звено». Видно, скорый на расправу товарищ…

— А решительный какой — взмах руки и нет человека!

— …И в спешке нашел новый транспорт. И если это не железная дорога, то что такое «кукушка»?

— Пошли к старикам, устроим вече. Старые — они не только мудрые, они еще и опытные.

Сергей Иванович, которому был задан вопрос о «кукушке», сразу оправдал ожидания Плетнева.

— Да это, наверное, «Кук». «Капитан Кук». В народе его зовут «Кукушка». Есть у нас такой корабль. Сухогруз британский, купленный греками, бегает под либерийским флагом, а команда вся хохляцкая. В общем, типичный «летучий голландец». Раз в два месяца железно в Новороссийск заходит.

— И где он стоит, Сергей Иванович?

— Да тут он стоит, всегда. Недалеко, рядом с доками…

— Выйдем, Плетнев, — опять вызвал на свежий воздух товарища Турецкий.

— Ну, что будем делать? — озабоченно спросил Антон.

— Нас двое безоружных, а на погрузку фальшивых баксов может прибыть и целая команда. Плюс охрана. Да все при стволах.

— Звоним в Москву, Меркулову, — твердо сказал Турецкий. — Он меня уже выручал дней десять назад, сделав звоночек в местную прокуратуру, чтобы меня допустили в их архивы. Ну, когда я за дело Гущиной взялся. Напомним ему о нашем существовании. Пусть сообщит местным, что у них тут творится. А пока их бойцы прибудут, нам придется самим держать руку на пульсе. Хотя бы проследить за погрузкой.

Турецкий тут же набрал номер телефона Меркулова и кратко изложил ему суть проблемы.

— Глубоко же вы копнули, — сразу оценил ситуацию Меркулов. — Поберегите себя. Как бы вам голов не сносить.

— От тебя теперь зависит, — коротко ответил Турецкий и отключился.

Плетнев и Турецкий быстро обсудили дальнейший план действий. Рискованно, конечно, но в их работе разве без риска бывает? На том и порешили.

— Стариков оставим в эллинге, у них хорошо получается с молодняком ладить, — деловито произнес Плетнев и, заглянув в приоткрытую дверь, сообщил: — Все сидите здесь, с Валерчика глаз не спускайте. А лучше для надежности свяжите по рукам и ногам, чтобы у него соблазна не было.

Михалыч с удовольствием бросился выполнять команду. С того момента, когда он услышал от Кирилла, чем занимается этот долговязый сукин сын, у него не проходило желание хорошенько его отделать. Удивительно, как терпеливо московский сыскарь допрашивал этого гада. Если бы старику позволили допросить Валерчика, он с ним так бы не цацкался. Может, он и не прав, но с подонками церемониться нельзя. Они понимают только силу, о совести без понятия. И зачем тогда, спрашивается, с этим носиться, как курица с яйцом? Урод — он и есть урод, сколько ты его не воспитывай…

Михалыч лет пять назад слышал историю от одного грузчика про такого же подонка, который девчонками торговал. Главное, обманом в свои сети заманивал, сулил работу хорошую в Греции, официантками. А сам продавал их в сексуальное рабство. Это же надо какие понятия появились за последние лет десять — сексуальное рабство! Уму непостижимо. Куда же милиция смотрит? Бедные девчонки надеялись на честный заработок, семьям хотели помочь, а попали в греческие бордели, где над ними как только ни измывались. Кто из девчонок там свою смерть нашел, кому сбежать удалось… А сколько их там еще мучается, разве ж кто знает? Грузчик рассказывал, что его дочка тоже намылилась за границу, деньги решила заработать. Отцу слова не сказала, документы уже начала оформлять, но ума хватило все-таки отца в известность поставить. Чтобы порадовался, что совсем скоро семья заживет, как нормальные люди. Братишке учебу оплатят, холодильник новый купят и прочие блага посулила. А он уже слышал про банду торговцев живым товаром, такую беседу разъяснительную с ней провел, что она потом плакала, благодарила его, что уберег. Он тогда только спросил: видела ли она хоть одну девушку из ранее отправленных? Хоть с кем-то из них говорила, расспрашивала, как на самом деле там девчонкам работается и живется? «Веришь, Михалыч, ни с одной не виделась моя дуреха. Потому что их нет! Кто не вернулся, а если какой-нибудь счастливице и удалось вернуться, так нигде она не появляется. То ли совсем замордованная, боится на глаза людям показаться, то ли уезжают из города…»