— Придется звонить Белоброву, докладывать, что опять пробакланились, — с тоской сказал Боксер и стал набирать на мобильном номер.

Валерчик, виновник постоянных неприятностей Боксера, тем временем пытался изменить позу, чтобы облегчить боль в плече. Сзади пыхтели двое — старикан с хриплым голосом морского капитана и парень с ружьем. Хоть кто это такие? — решил поинтересоваться Валерчик, потому что в спешке так и не понял, кто такие и зачем втащили его в машину и тыкали стволом в спину. Да еще промеж лопаток долбанули, гады. Правда, жизнь они ему спасли, за что им большой сенкс. Он обернулся и опять наткнулся на дуло.

— Вы кто, мужики?

И только теперь узнал разносчика пиццы Кирилла. Надо же, он его уже два дня ищет, а теперь сам оказался у этого худосочного на мушке. Как жизнь несправедлива…

— А-а, здорово, кореш! — пришлось не подать виду, что удивлен встрече.

Вместо вежливого ответа Кирилл выбросил кулак вперед и засадил его в челюсть Валерчику. У того даже голова мотнулась, как футбольный мяч от хорошего пинка.

— Дубина, за что? — возмутился Валерчик. От резкой боли у него даже выступили слезы.

Но Кирилл не ответил, сжимая в руках ружье.

— Сынок, ты не нервничай, — протрубил басом Михалыч, успокаивая его. — Мы ему еще устроим народный суд.

Вентиляционный желоб — не самое удобное место для передвижения. Особенно если в нем пыли и строительного мусора за десятилетия накопилось столько, что даже удивительно, как резво Турецкому и Плетневу удается в нем ползти. Но как дальновидный человек, Турецкий продумывал уже и пути отступления и пришел к неутешительным выводам.

— Быстро мы отсюда не уйдем, — через некоторое время вынес он свое решение.

— Вызовем МЧС, — иронично усмехнулся Плетнев.

— Не смешно, — Турецкий не был склонен к шуткам, потому что услышал отдаленные голоса людей, и как раз в этом направлении они оба продвигались.

— Тс-с! — предупредил его Плетнев, до которого тоже донеслись голоса.

Они осторожно проползли еще немного и замерли, прислушиваясь.

— Хоть шашлык жарь… — совсем близко послышался чей-то голос.

— Ты уксусом сбрызнул? — послышался второй голос.

— А на кой?

— Чтобы собаки не унюхали. Давай однопроцентным… Шеф сказал.

— Век живи — век учись, — прозвучал голос первого. — Меня мать учила, что уксусом хорошо смачивать тряпку, в которой колбасу перевозишь в поезде, если жара стоит. Тогда она сохраннее… Двое суток запросто выдержит и не стухнет.

— А тебе лишь бы про жрачку, — проворчал ответный голос.

Турецкий подполз к решетке желоба и заглянул вниз. Сзади подпирал Плетнев, но вдвоем к решетке не протолкнуться, пускай потерпит. После темного лаза хорошо освещенная комната показалась даже уютной, хотя ясно, что творились в ней темные делишки. Два мужика в растянутых футболках склонились над мешками и сбрызгивали их из темной бутылки, растирая жидкость тряпками. В углу стоял станок, покрытый брезентом, рядом коробки и рулоны бумаги. Плетнев сзади толкнул Турецкого, тот оглянулся. Плетнев едва слышно, старательно двигая губами, произнес:

— Наркотики?

Турецкий отмахнулся. Вот нетерпеливый, ему вынь да положь, сразу все надо знать.