На деле, пассажиры, для которых создавалась вся эта роскошь, путешествовали гораздо реже, чем царь, и их число было намного меньше того, которого можно было ожидать после успеха на Всемирной выставке в Париже. Курсировал только один поезд класса люкс в неделю, отправлявшийся из Москвы в Иркутск в субботу вечером, тогда как обычные поезда уходили ежедневно в 15:00. Поскольку поезда высшего класса на многих станциях не останавливались, путь занимал всего девять дней — вдвое меньше, чем на отправлявшемся ежедневно поезде, но Нагельмакерс обманул русских партнеров, использовав для Транссиба обычные пассажирские вагоны — приспособленные для более широкой русской колеи — вместо тех элегантных образцов, которые были представлены на выставке в Париже. Оливер Рэди, англичанин, путешествовавший по линии в 1902 года, заплатил 34 фунта 10 шиллингов (34,50 фунта, что по ценам 2013 года равно примерно 3600 фунтам) за весь путь от Москвы до Порт-Артура и оттуда на пароходе до Шанхая, что говорит о том, что рекламировавшиеся в Париже цены были повышены. Не соответствовали заявленным в рекламе и имеющиеся в поезде удобства, которые, хотя и были такими же, как в других европейских поездах первого класса, все же не отвечали, вопреки обещаниям, «королевским» стандартам. Однако в опубликованном вскоре после путешествия отчете Рэди жалоб было не много, хотя он отмечал с раздражением, что вагон-ресторан был «слишком мал», а заказанных блюд «приходилось ждать чересчур долго»^>{93}. Тем не менее, по его мнению, в течение всей поездки «кормили в поезде хорошо», а иногда, в качестве приятного дополнения к трапезе, он пил «самое вкусное молоко и сливки из всех, что мне доводилось пробовать»: молочные продукты местные «женщины и девочки продавали пассажирам на станциях по очень низкой цене»^>{94}.

Еще один пассажир, Харри де Виндт, путешествовавший в 1901 году, дал еще более положительный отзыв: «Поезд был как роскошный передвижной дворец. Великолепный ресторан, библиотека, фортепиано, ванны и, что не менее важно, просторное, хорошо обставленное купе со всеми удобствами, электричеством и прочим (и без попутчиков), послужили тому, что этот первый этап нашего большого сухопутного путешествия будет вспоминаться впоследствии с легкой грустью^>{95}. Для де Виндта, рассказывавшего, как ехавшие в поезде военные развлекались тем, что обыгрывали в вист незадачливого еврея, вся поездка была затянувшимся развлечением. По его словам, никто не знал, какой сейчас час, поскольку все придерживались санкт-петербургского времени, но это никого не заботило: «Наше фортепьяно ниспослано нам свыше, а большинство русских женщин — прирожденные музыкантши. Так что после dejeuner[93] присоединялись к дамам, которые коротали время с Глинкой и Чайковским до тех пор, пока не уставали петь и играть»^>{96}. А вот другой путешественник, Майкл Майерс Шумейкер, наоборот, жаловался, что фортепьяно использовалось только как склад для грязных тарелок, а в библиотеке можно было найти одни лишь русские романы да потрепанные французские и немецкие книги. В те дни завтраки, обеды и ужины в поезде подавались по местному времени, однако в расписании указывалось время московское, и потому на всех станциях часы также показывали столичное время, что вводило в заблуждение невнимательных пассажиров.