— А как же пещерник! — возмутился на одном из штабных заседаний Гоблин. — Тут что, ему не в масть? Могут скидывать.

— Если такое десантирование на островах и происходит, к чему я пока не нахожу никаких оснований, то вряд ли Смотрящие выберут столь несообразную среде модель «Пещерник», — усомнился профессор.

— А какую выберут? — осторожно спросил я, предчувствуя нехорошее.

— Кого-то из кошачьих, — легко предположил Гольдбрейх. — Да-да, крупную кошку с повышенными боевыми возможностями! Это будет очень интересно, непременно сфотографируйте и опишите!

Утешил, елки!

— Саблезубого тигра скинут, — с мрачным видом помог чрезмерно увлекшемуся ученому Костя. — Махайрода поддутого с восемью клыками…

Что же, и к такому мы готовились, да.

Сталкеры уже два раза выскакивали на берег, ненадолго уходили в заросли, осматривали местность. И каждый раз я садился к «максимке», подстраховывая группу: напугал всех чертов профессор своим «махайродом». Пока разведка никаких значимых открытий не принесла, вокруг была только девственная природа. И Боцман, достаточно вышколенный на учениях, ни разу не залаял. Мы терпеливо ждали — торопиться некуда, сегодня «Клевер» дальше не пойдет, заночуем тут, согласно первоначальному плану экспедиции. Юре Вотякову с Хвостовым еще предстоит, выбрав удачное место, установить связь со Входным или Штабом и, если успеем сегодня, запустить чудо-шар — по погоде и свету…

От первоначально запланированной установки на пустом острове радиомаяка отказались после долгих споров — по соображениям стратегическим. Коллегиально решили, что выдавать место расположения архипелага есть то же самое, что подарить его какому-нибудь активному селективному кластеру, не имеющему карты, аналогичной нашей. Сажать же тут людей на постоянное или вахтенное проживание перед зимним штормовым сезоном просто опасно — им никто не сможет помочь в случае чего. Решили так: если острова обжиты, то маяк будем ставить по договоренности. Хотя я не представляю, кто тут согласится жить, кроме людей, самой своей природой готовых к одиночеству.

— Дядя Федя! — раздалось снизу слева громким свистящим шепотом.

Я резко развернулся на крыле мостка, опустил голову и сразу ухватил взглядом настороженные пацаньи глазенки.

— Можно я выйду? Вопрос есть…

— Поднимайся.

Курточка у парня чистая, переоделся, руки помыл и даже причесался. Тимуровец, да и только, красного галстука не хватает.

— Чего хотел?

— Дядь Федь, я уже того, на два раза там все… аж блестит, — почти вовремя спохватившись, доложил штрафник.

— Ты жало-то прикуси, юнга. Материться на судне можно только старшему командному составу и сталкерам. Продолжай.

— Разрешите на борту постоять! — Мальчишка вытянулся в струнку. А глаза косят так, что один смотрит на меня, а другой — на вожделенные пальмы и белый песок сувенирного пляжа. — Ну, дядя Федя, пожалуйста… Я тихонечко!

Как ему хочется приключений! Дай сейчас команду — на танк побежит без гранаты, причем от танка болты полетят. Он именно ради этого удрал из России — ради этих романтических островов и кругозоров с вершины холма, трапециевидных листьев пальм, криков взволнованных чаек над головой, взлетающих над акациями вьюрков и поджидающих в кустах махайродов.