— Катрин смотрит за скалой, остальные изучают берег. — Я начал заново распределять роли: теперь на палубе собрался весь экипаж, кроме Нионилы и Даньки. — Ольга, ты смотришь за «Зодиаком». И только за ним! Беспрерывно. В бинокль глянула — глазками, в бинокль — глазками. Понятно?

Кто же лучше выполнит такую задачу, нежели верная жена рулевого!

— Светлана, за тобой контроль поверхности океана вокруг судна, переходишь с борта на борт. Не отвлекайся. — Дождавшись кивка докторши, я продолжил: — Сашка, на палубу. Смотришь только на береговую полосу. — Бадха в этой ситуации лучше других различит признаки присутствия людей, особенно группы. — Ленни, за тобой контроль местности выше линии пальм пляжа, ты с камерой, делай снимки. Все, работаем!

Сам пошел в рубку, решил уйти со сцены: тяжело без привычки — надо перевести дыхание и посмотреть на приборы слежения.

РЛС работала как бешеная, беспощадно простреливая окрестности. Засветка от линии берега чудовищная, сплошные пятна и «волосы» — Маурер старательно ищет скопления металла, указывающие на присутствие локалки или техники. На гидролокаторе глубина двадцать пять метров, видно, как рыба ходит.

Предвечерний океан испускал насыщенный свет, словно огромный драгоценный камень — индиго, да и только, — мерцающий, манящий. Загадки вечернего освещения порой удивительны — вроде бы небо стало потемней, солнце уже низкое, а видимость в глубину лучше! Отчего? Так и на рыбалке бывает: именно вечером видишь рыбу под лодкой, наблюдаешь, как серые торпеды хищных гольцов и тайменей проходят под днищем. В такие моменты я иногда опускал в воду блесну-«ложку» без тройника и играл с рыбинами, как с огромными подводными котами. — Часто они эту игру принимали, охотно били по блесне мощным хвостом, выбрасывая ее на поверхность, а порой и сами вылетали, кувыркаясь в косых лучах…

На мостике стоишь повыше, потому и в глубину видно лучше. Вот синеватые призрачные морские окуни с глазами-опалами — медленно проплыли стаей с левого борта. Потом мимо важно прошествовал огромный группер; не обращая на нас ни малейшего внимания, он легко обогнал еле плетущийся «Клевер» и ушел в отрыв. Идиллия, открыточный уголок. Но погружений я не допущу: банально страшно за личный состав. Представляете, какие тут могут быть мурены? Дельфинов пока не видно, как и акул. Может, последним тут совсем не «макдоналдс»? На каменистом дне бухты, скорее всего, есть масса укрытий, пещерок и уютных ниш-схронов… Не, все равно не допущу.

Ох, и красиво! До чего хорош этот яркий отсвет закатного солнца над морем и темно-зеленые пятна на океанской дали, подкрашенные тенями облаков.

— Дельфины за кормой! — тоненько крикнула Света.

— Сколько? И дистанция, — подсказал ей Маурер по громкой связи.

А я, повернувшись к ней, легонько стукнул себя по уху, потом показал на грудь.

Светка было нахмурилась, но тут же сообразила, накинула наушники гарнитуры, щелкнула тангентой:

— Три особи! Идут параллельно берегу, примерно сто метров.

Особи… Вот врачи! А грудь у врачихи, между прочим, того… впечатляет. Хорошо выглядит казачка. Плотоядно. Ну, в смысле… ладно.