Хозяин кабинета ласково улыбнулся и кивнул в сторону Мартына, превратившегося в одно большое ухо и глаз:

– Или можешь выбрать то, о чем он тебя предупреждал. Неволить не будем.

Проследив, как на белоснежную бумагу легла довольно-таки корявая подпись, главный инспектор подытожил:

– Отправление сегодня, охрана проследит. Свободен! Господа, вас я тоже более не задерживаю.

Начальник цеха коротко кивнул и вышел, не оглядываясь, а сменный мастер немного задержался. Не обращая более никакого внимания на неудачливого мужа своей работницы, он с искренним чувством произнес:

– Благодарствую, Григорий Дмитрич!

И получил не менее искренний ответ, приправленный легкими нотками удивления:

– Да не за что, это моя работа.

Оставшись с всесильным главным инспектором наедине, Бусыгин опять занервничал. Герт – вот его потолок, выше он и не пробовал лезть со всеми своими предложениями да делами. А тут!.. То ли второе, то ли третье лицо в компании!

– Ты на хорошем счету. Если хочешь, чтобы так было и впредь… Думай, что говоришь. Где говоришь. И особенно – кому. Свободен!

Вернувшись вечерним поездом в Сестрорецк после более чем недельного отсутствия, фабрикант с удивлением обнаружил, что его с нетерпением ждали. Ну прямо копытом рыли – уж так хотелось отделу экспедирования устроить себе небольшую и внеплановую ночную тренировку, так хотелось! Правда, не все в этом самом отделе были в курсе такого своего желания… Ну да ничего – главное, что их начальник, господин Долгин, про это знал, так что его подчиненным (а заодно и князю) в полной мере удалось насладиться стрельбой, беготней и, разумеется, сопутствующим всему этому делу мордобитием, по правилам «все против всех». Одним словом – лепота!.. Вдоволь позанимавшись как первым, так и вторым, и конечно же уделив достаточное внимание третьему, его сиятельство всего три часа спустя добрался-таки до любимой сауны. В коей незамедлительно (и с большим удовольствием) смыл со своего бренного тела так надоевшую пыль странствий. В основном угольную (да здравствует железная дорога!), но встречались среди нее и отдельные мазки родимой сестрорецкой глины.

– Зацепили-таки?

– А, ерунда!

Александр пренебрежительно помахал рукой, заодно показывая, что начинающий уже багроветь синячище на правом предплечье его абсолютно не беспокоит. Впрочем, так оно и было на самом деле – ушиб больше выглядел страшным, чем был таковым. Ну и высокий болевой порог тоже давал о себе знать, не без того. Когда время от времени на теле живого места нет, все ноет, болит-тянет да щиплет, а надо нормально ходить и абсолютно естественно улыбаться, какой-то там синяк начинает восприниматься как небольшое недоразумение.

– Вы меня в последнее время вообще разбаловали – разве что вот как сегодня, на ночной, отмечаете.

Григорий налил себе и командиру по маленькой литровой кружечке густого темного пива и слегка обиженно уточнил:

– Ну, положим, кое-что и после наших занятий с саблей остается. И руками с тобой когда помашем – тоже, бывает.

– Ты себя-то не равняй с остальными экспедиторами! Из них разве что Тимофей мне умудряется синяки ставить, и то через раз. В отличие от тебя, ирода.