– З-завидую тебе, Егорыч! Белой завистью. У одних немчин в гостях был, теперь к другим в гости поедешь, не то что мы, дурни сиволапые, дальше околицы и носу не кажем.

– Э! Тебе ли про околицу говорить, седая башка? Ты еще в Калуге на пяти заводах поработать умудрился, пока в Людинове не осел. Да и там время от времени от Проньки своей сбега́л, вроде как на заработки.

– Га-га-га!

– Да его только могила исправит!..

– Не дождетесь, ироды!

Дружно грохнувшие хохотом гости тыкали пальцем в покрасневшего мастерового, надувшегося в мнимой обиде. Не стесняясь при этом в полный голос обсуждать подвиги известного ходока до женского полу, умудряющегося с завидной регулярностью огребать от благоверной за свои не менее регулярные блудни. А вот хозяину досмеяться не дали – легкое прикосновение ладони жены и пара слов в подставленное ухо заставили его покинуть насиженное место, дабы встретить новых гостей. Которых он не пустил дальше порога – собственно, он и на порог их тоже не пустил, предпочтя выйти и плотно притворить за собой дверь.

– Ты где шляешься в такой день?!

– Так ведь смена, брат.

– Закончилась…

Мартын достал из кармашка серебряные часы с дарственной надписью от Герта и ловко отщелкнул крышку. Покачал перед лицом Федора циферблатом (а заодно и крепким кулаком, в котором была зажата цепочка) и заметил с укоризной:

– …сорок минут назад. Все твои тут, а ты что? Или не уважаешь?!

– Да ты что, брат!

– Вот то-то же.

Бусыгин перевел взгляд на двух других мужчин и спокойно заметил:

– А вас я не приглашал.

Федор тут же встрепенулся, но сказать, вернее, объяснить так ничего не смог, направляемый рукой старшего брата в квартиру:

– Иди-иди, тебя там штрафная стопка уже заждалась.

В очередной раз притворив дверь в свою квартиру, ее хозяин оглядел стоящих перед ним мужчин и тихонько вздохнул. Про себя.

– Ну?.. Помолчать я и за столом могу.

– Что, даже к себе не пригласишь?

– Афанасий, так ты выпить пришел, что ли? Давайте уж, говорите, с чем до меня пожаловали.

Мастеровые помялись, переглядываясь, затем начали излагать:

– Мартын, кхм, Егорович. Ты ведь на фабрике не последний человек, тебя начальство слушает. Сделай милость, похлопочи за нас, век благодарны будем.

– А что такое?

Очередное переглядывание завершилось жалостливым вздохом:

– На Викентия артельный его ополчился, деньгу урезает, придирается постоянно, и все по мелочам. А меня вот охрана второй раз смертным боем бьет, вовсе ни за что.

– И-эх, работнички! Ладно. Что артельный твой говорит, страдалец? Из-за чего штрафует-то?

– Говорит, брака много гоню.

– А работаешь в бригаде давно ли?

– Позавчера три месяца исполнилось.

– Да уж. Может, тебе другое что попробовать? Я вот вчера слыхал, в тарный цех опять кто-то требуется?

– Так там задельное меньше платят! Да и что я, хуже других, штоль?!

– А как насчет?..

Бригадир опытного производства звонко щелкнул пальцами себя по горлу, намекая на зеленого змия.

– Ну… бывает иногда. Но все как у людей – чинно, благородно. А с утра – как все, к станку.

– С запашком. Па-анятно. Вот что я тебе скажу, милок – бригадир твой против общества не пойдет.