Он опустил на стол свой бокал с виски, отыскал херес, выбрал подходящий бокал и налил брату, а потом, вытащив из пепельницы тлеющую недокуренную сигару, вернулся к камину.
— Если бы все это происходило в каком-то цивилизованном месте, в таком, как Инвернесс, я бы снизошел до участия, чтобы придать вес мероприятию, которое иначе превратится в вульгарную грызню. Но, к сожалению… — Он поднял стакан. — Твое здоровье, старик.
Джок улыбнулся:
— Твое здоровье.
Родди был на девять лет младше Джока. В молодости Родди был самым привлекательным из троих братьев, весельчаком и волокитой, разбившим больше девичьих сердец, чем можно было вообразить, но так и не отдавшим никому своего. Женщины его обожали. Мужчины относились к нему с опаской. Он был слишком хорош собой, слишком умен, слишком талантлив во всем, что не принято считать подходящим талантом для мужчины. Он рисовал, писал, играл на рояле. Он даже умел петь.
На охоте с ним в засаде всегда оказывалась самая симпатичная девушка, и он частенько забывал, что цель мероприятия — стрелять в куропаток. Ни звука, ни шороха не доносилось из его убежища, пока у него над головой спокойно пролетали стаи куропаток. А в конце охоты его находили увлеченным беседой со своей спутницей, с ружьем, из которого не было сделано ни единого выстрела, и со скулившим от скуки охотничьим псом.
Наделенный незаурядными способностями, Родди Данбит шутя окончил школу и в ореоле славы отправился в Оксфорд. Он всегда был создателем направлений и законодателем мод. Если все носили твид, он предпочитал вельвет, и скоро все ходили в вельвете. Он был председателем драматического общества Оксфордского университета и прославленным участником дискуссий. Никто не был застрахован от его остроумных замечаний, которые хоть и делались обычно в доброжелательной манере, но иногда больно задевали.
Когда началась война, Джок уже был солдатом Камероновского полка. Родди, движимый глубоким чувством патриотизма, который он никогда не выставлял напоказ, в первый же день войны пошел на призывной участок. Ко всеобщему удивлению, он записался в королевский отряд морских пехотинцев, объяснив всем, что ему просто нравится их нарядная форма. И буквально тут же оказался в школе подготовки спецподразделений, где ему приходилось карабкаться по отвесным кручам с помощью веревки и выпрыгивать из учебного самолета с закрытыми глазами, вцепившись рукой в вытяжной трос парашюта.
Когда война окончилась и страна вернулась к мирной жизни, все, кто еще не был женат, бросились исправлять положение. Началась эпидемия свадеб, и Джок тоже не устоял. Но только не Родди. Он славно продолжал ту жизнь, которую вел до 1939 года: возвел себе дом в Бенхойле и начал писать. Первыми вышли в свет «Орлиные годы», за ними «Ветер в соснах» и затем «Рыжий лис». Он купался в лучах славы, ездил с лекциями, выступал с речами на банкетах, появлялся на экранах телевизоров.
К этому времени он стал полнеть. Если Джок оставался все таким же худощавым, то Родди сильно поправился. Постепенно его талия расплылась, появился двойной подбородок, красивые черты лица утонули в пухлых щеках. И все-таки он был привлекателен, как прежде, и когда у газетчиков кончались сплетни о важных персонах, на посвященных светской жизни колонках появлялись выцветшие фотографии Родди Данбита («Орлиные годы») на обеде с миссис такой-то, которая, как всем известно, была ревностной защитницей дикой природы.