И всё-таки мы нашли в себе силу и решительность, чтобы оказаться у пропасти на краю и шагнуть вниз.

Не могу сказать, сколько длилось наше падение — и время и пространство исчезли, потеряли всякий смысл. Внезапно тьма рассеялась и я понял, что подошвы ботинок вновь стоят на твёрдой земле.

Это было так неожиданно, что я ущипнул себя, чтобы убедиться, что не сплю и не вижу десятый сон.

— Что, уже всё? — разочарованно произнесла Лиза.

Она оглядывалась, пытаясь понять, куда нас вынесло.

— Похоже, что да, — кивнул я. — Надеюсь, мы не провалились сквозь землю куда-то в Австралию.

— Ну, тут могу тебя успокоить, — улыбнулась спутница. — И флора и фауна тут абсолютно не похожа на австралийскую. Думаю, мы на самом деле перенеслись к тому селу, о котором говорил Алекс. К тому же, — она вскинула подбородок, — слышишь назойливое тарахтение сверху — это летит самолёт. Скорее всего, заходит на посадку. Так что нам туда, — махнула она рукой, указывая направление.

Я тоже задрал голову, чтобы посмотреть на небеса и увидел в них медленно барражирующий биплан, очень похожий на привычный «кукурузник». Он с мерным гудением пролетел над нами, словно большой натруженный шмель.

Не приведи бог, если у нас действительно возникнут траблы, и Лиза посадит меня за штурвал этого «керогаза». Я же угроблю и самолёт, и нас вместе с ним. Одна надежда на настоящего Ланского и его память, только уж больно давно он себя не проявлял, с того момента как мне удалось загнать его куда-то в пучины подсознания.

Нет, я, пожалуй, из шкуры вылезу, но уговорю пилотов. Иначе наступит большой кирдык.

А вот и само Богоявленское, небольшое село на живописном пригорке с главным атрибутом — каменной церковью с оштукатуренными стенами и позолоченным куполом с крестом. Село довольно приличное — много дворов и несколько улиц. Через центральную пролегала асфальтовая дорога, пока что пустая.

За всё время, что мы шли по ней, мимо не проехало ни одной машины.

— Слушай, если мы сунемся в село, то станем местной новостью номер один, — заметил я. — Ты же знаешь, как реагируют в деревне на чужаков. Сплетен и разговоров будет на месяц — не меньше.

— А мы в саму деревню и не пойдём, — сказала Лиза. — Аэродром в километре от неё. Видишь, вон там парочка деревянных амбаров. Это и есть ангары для самолётов.

— Как думаешь — аэродром охраняют?

— А ты как думал — до Зоны несколько километров. Хоть прорывов и давно не было, но время от времени сюда наведываются армейские патрули на машинах, а у местных всегда оружие под рукой. Тут можно сказать фронтир как на Диком Западе.

— Ага, только ковбоев не хватает.

— Здешние казачки круче любого голливудского ковбоя.

— То есть это не то чтобы село, а станица?

— Называй как тебе удобнее, — повела плечами Лиза.

Первых казачков мы увидели ещё на подходе к аэродрому: двое чубатых парней в костюмах наподобие «горки» стояли возле шлагбаума, выкрашенного в чёрно-белую полоску. За спиной у каждого висел автомат со складным прикладом.

То, что парни не стали их сдёргивать и направлять на нас, уже было хорошим признаком.