Всё это внешние и явные поводы к карательному походу. Дело царя — играть на всех своекорыстных, низких и благородных умыслах, как на цимбалах, каждого заставляя издавать унылый или резкий звук.

А вместе получится звучащая краса — самодержавство! Смысл и оправдание его, Ивана Васильевича, жизни. О новгородском походе русские люди долго ещё будут спорить, искать причин и оснований. Когда-нибудь они поймут, что это было, наряду с иными деяниями опричнины, наглядное внушение всему народу неукоснительного покорства власти.

Опричная армия шла на Новгород без князей Черкасского и Вяземского, основателей опричнины. Её вели Скуратов и Грязные-Ильины, которых прежде держали как палачей для неподобных дел. Ныне они отбросили князей своими сильными плечами, размятыми на казнях и правежах.

В Твери устроили разминку: пограбили посадских, в тюрьме поубивали пленных — литовцев и татар. С татарами случилась неурядица: кто-то им передал в тюрьму ножи, они порезали опричных. Пришлось расстреливать татар из луков и пищалей. Издалека.

На тихой окраине Твери стоял известный Отроч монастырь. Там жил в опале низложенный митрополит Филипп, не внявший увещаниям государя: «Молчи, только молчи, отец святый!» Иван Васильевич послал к нему Скуратова — просить благословения на погром Новгорода. Григорий Лукьянович пошёл охотно, заранее упиваясь унижением и предвкушением мести за него: он знал, что скажет ему Филипп из рода Колычевых, издревле связанных с Великим Новегородом. Жёсткой монашеской подушкой он задушил Филиппа, а государю доложил, что его, Малюты, сердце не стерпело поношения.

Из Новгорода никто не мог сбежать. С числом убитых у книжников возникли несогласия. Взволнованная летопись кричит и плачет:

«Повелел государь телеса их некоей составной огненной смесью мазать и поджигать, и тех мученых людей за руки и за ноги и за головы тонкими узами вязать к саням конским и борзо влещи за санями на Великий мост и метать в реку Волхов. А жён их и детей млекопитаемых повелел возводить на высоту и оттуда метать в реку, вязав руки и ноги назад, а младенцев к матерям. А дети боярские, на малых судах ездя по Волхову, рогатинами и баграми во глубину без жалости их погружали... По вся дни в воду вметали человек до тысящи за день, а иного дни и до полутора тысящи, а тот убо день облегчён и благодарен, коего дни ввергнут в воду пятьсот человек».

Нынешние историки считают, что общее число убитых в Новгороде едва перевалило за четыре тысячи. Но, как ни горек этот счёт, главное зло в другом.

Навоевавшись в городе, опричные отряды двинулись по новгородским землям, до самого Поморья. Деньги и вещи грузили на возы, убранный хлеб сжигали. В Нарве спалили громадный склад с новгородскими товарами, назначенными для продажи за рубеж. А не высовывайся, вольный гость!

Два зверя — мор и голод — пошли по новгородским землям, ища, кого пожрать.

В литовском местечке Троках, в чудесном замке на берегу лесного озера, Остафий Волович собрал доверенных людей. Пан Троцкий был руководителем разведки, направленной против Москвы.