Не придав значения тому, чтобы лично прийти в ваш жандармский пост, мы были задержаны жандармами и силой доставлены туда».
Военно-полевой суд 17 ноября 1943 года приговорил старого партизана к пожизненной каторге. Потом оккупанты убили его в тюрьме, как убили И. Ф. Медерера и многих других патриотов: так велик был страх перед народными мстителями. Страх перед «целой Советской Армией», будто бы размещенной в катакомбах, преследовал оккупантов до самого конца их кровавого «нового порядка» и, как об этом свидетельствуют записки Типпельскирха, продолжал преследовать еще долгие годы после войны.
Командир отряда В. А. Молодцов до самой смерти являл собою пример мужества, стойкости, преданности партии и своему народу. Когда арестованным было особенно тяжело, он говорил о Родине и о нашей скорой победе.
«Разговор этот, — вспоминает бывший узник сигуранцы Д. С. Котишевский, сидевший в одной камере с бадаевцами, — всегда зачинал товарищ, подвергавшийся на допросах нечеловеческим пыткам. Все мы знали его как Бадаева».
Сигуранца, когда В. А. Молодцов находился в камере, подсадила к нему провокатора Василия Боярчука. Бывший петлюровский офицер выдавал себя за члена подпольной организации, в действительности же был агентом ССИ и одновременно состоял в организации украинских националистов. Боярчук докладывал Курерару — одному из шефов контрразведки:
«Преимущественно ночью они (то есть заключенные-сокамерники) собираются вокруг Бадаева, и он укрепляет в них надежду на скорый приход Красной Армии и освобождение Украины… Все видят, что он держится стойко, ни в чем не сознается».
После войны провокатора поймали и по приговору военного трибунала расстреляли.
В «Деле Бадаева», которое попало к нам в числе других документов румынской охранки, мы обнаружили запись его показания от 2 мая 1942 года. Из этих записей видно, что в течение почти трех месяцев он молчал. Ни электрическим током, ни другими пытками палачи не смогли заставить его говорить. Но вот, наконец, командир заговорил. Он решился на это лишь с той целью, чтобы как-нибудь смягчить участь товарищей по подполью. Понимая лучше других бессмысленность комедии предстоящего суда и ту участь, которая ждет его самого и его боевых друзей, Молодцов тем не менее как только мог стремился умалить степень ответственности товарищей и всю вину брал на себя. «В боевых операциях он не участвовал», — говорил Молодцов об одном из партизан. «В отряде он занимался подсобными работами», — следовал ответ в отношении другого, и т. д. Что же касается отношения Молодцова к оккупантам, то оно до конца характеризовалось как жгучая ненависть и презрение. В записях показаний, сделанных самими фашистами, Молодцов иначе не называет их, как «воры», «грабители», «разбойники», «палачи».
Суд над бадаевцами начался 25 мая 1942 года. Среди обвиняемых не было Бойко-Федоровича — за жизнь провокатора сигуранца опасалась даже здесь, в суде. На суде В. А. Молодцов заговорил со своими палачами вторично. Он потребовал, чтобы Бойко-Федорович присутствовал на суде: нужно было до конца разоблачить иуду и предупредить тех, кто еще ничего не знал о его предательстве. Замешательство судей было столь велико, что судебное заседание пришлось прервать. Возобновилось и закончилось оно 28 мая. Судья огласил справку жандармерии, в которой сообщалось, что обвиняемый Бойко-Федорович явиться в суд не может по той причине, что он якобы «бежал из-под стражи и скрылся в катакомбах». «Теперь все ясно», — сказал кто-то из партизан.