Через несколько дней обер-лейтенант обстоятельно доложил полковнику Гемприху о высадке группы Орлова. Шеф слушал внимательно, подчеркивал красным карандашом названные города и села.

— Во время приземления был сильный ветер, — докладывал обер-лейтенант Мушник, — группу разбросало в разные стороны. Больше недели они добирались до условного места встречи — станции Бабаево. Потом перебрались в Вологду, устроились на частной квартире. И уж только после этого выехали в район выброски, где была спрятана радиостанция. Оттуда и дали первую радиограмму.

— Чем они занимаются сейчас? — Гемприх привстал, взглянул на обер-лейтенанта исподлобья и снова опустился в кресло.

— Сейчас рацию перенесли в район Ватланово. Прячут ее в лесу. Для связи с нами выезжают туда из Вологды. Радировать каждый день в условленное время не могут. Взять рацию к себе опасаются.

— Есть еще какие-нибудь сведения?

Мушник, чуть подавшись корпусом вперед, положил перед полковником расшифрованную телеграмму Орлова. Текст ее гласил:

Гемприх снова внимательно посмотрел на Мушника. Предложил закурить.

— Что думаете делать дальше?

— Думаю, господин полковник, не прекращать этой связи.

— Правильно. Я склонен верить этому Орлову, обер-лейтенант. Немедленно, сегодня же, или когда там у вас следующий сеанс связи, дайте задание выяснить продолжительность пребывания воинских частей в Вологде, откуда они прибыли, каков возраст солдат, национальность, подготовку, хватает ли вооружения, много ли тяжелых орудий, есть ли танки.

Через неделю Мушник снова был в кабинете Гемприха.

— В Вологде красноармейцы разных возрастов, — докладывал он, — тридцати — сорока лет, русские, в строю ходят хорошо, вооружены винтовками и автоматами, проводят занятия.

Гемприх распорядился уточнить, где происходит скопление войск, сколько поездов проходит через станцию в сутки, в каком направлении…

Начальник абверкоманды-104 с этого дня стал особенно интересоваться сообщениями группы Орлова. Мушник завел специальную папку, куда аккуратно подшивал все телеграммы Орлова, выписывал на отдельный лист все сообщенные группой данные, сопоставлял их с данными, полученными от других разведчиков, находившихся в тылах нашего северного участка фронта. Проанализировав эти данные, можно было безошибочно предсказать намерения русских в этом районе, предугадать их планы.

8 июля 1942 года Мушник принял очередную телеграмму Орлова и тут же поспешил к Гемприху, чтобы доложить о новостях.

— Господин полковник, Орлов сообщает, что с 1 по 3 июля через Вологду на Архангельск прошло 68 эшелонов, из них 46—48 с войсками, 13—15 с артиллерией и танками. На Тихвин перебрасываются пехота и танки. За три дня прошло 32 эшелона.

— Вы понимаете, обер-лейтенант, что все это значит? Нет? Это значит, что снимать войска с нашего участка фронта для наступления на юге неразумно! Русские концентрируют ударный кулак здесь! — Гемприх обвел карандашом на карте крут северо-восточнее Ленинграда. — Надо немедленно сообщить об этом командованию армейской группы «Норд», — продолжал он, нервно расхаживая но комнате, — и, может быть, донести об этом самому адмиралу Канарису, чтобы он доложил в ставке фюрера… Вот так, обер-лейтенант, не зря разведку зовут — «глаза и уши армии»…