– Прокурора армии ко мне вызовите, с делом старшего лейтенанта Покрышкина, 4-я воздушная армия.

Историю эту я, конечно, знал, и то, что он продолжит службу в этом же полку, тоже. Но вопроса вмешиваться или нет не стояло: времена изменились, время сдвинулось, сумеет он попасть к «старому» комиссару полка или нет – черт его знает. Так что я вытащил пачку папирос и предложил ему успокоиться и закурить.

– Так это вы обнаружили колонну, выходящую из Барвенкова?

– Когда?

– 19 мая.

– Да, у меня большая часть боевых вылетов на разведку.

– Я просил найти того летчика, который это сделал, и наградить его. Получили что-нибудь за Барвенково?

– Все ходатайства, в том числе на звание Герой Советского Союза, отозваны, еще до ареста. Видел запись об этом в штабе полка.

– Это – хорошо. Не забудьте сказать про это прокурору.

Тот появился минут через пятнадцать. Тоненькое «дело» было у него в руках.

– Товарищ комиссар! Я познакомился с делом, оно «шито белыми нитками». Во-первых, нет заявления пострадавших, во-вторых, инициировано сторонней прокуратурой, в ведение которой не входит район дислокации как 16-го полка, так и 26-го пап. Дело можно закрывать.

– А почему не закрыли и держали под арестом старлея Покрышкина?

– А мы его не арестовывали. Кто это сделал – я не в курсе. Я с делом познакомился только что. Следователь по нему еще не назначен. Даже если инцидент в Моздоке имел место быть, это прерогатива не прокуратуры, а командования полка и дивизии, так как заявления пострадавших нет. Нет заявления – нет дела. Дело я закрываю, товарищ комиссар. Старший лейтенант, распишитесь!

– Макарьев! Командира 16-го гвардейского ко мне! Аркадий Леонидыч, давайте разберемся до конца. Не возражаете? Тут есть несколько обстоятельств, вот, почитайте. Налицо зажим критики.

– Ну, в протоколах наверняка все чисто!

– Не сомневаюсь, так что придется собрать сведения.

– Будет исполнено, товарищ комиссар.

Классика жанра! Подполковник Исаев прибыл, находясь в состоянии алкогольного опьянения, а это не фронт, здесь «фронтовые» не выдают. Да еще и полез в бутылку! Я его арестовал. Впоследствии выяснилось, что переаттестацию в 57-й армии он не проходил. Там не нашлось оригиналов его «вопросника». Более того, в тот день, когда батальонный комиссар успешно прошел комиссию и стал сразу подполковником, никакого заседания аттестационной комиссии и быть не могло. Штаб армии в это время снялся с места и маршем направлялся в Миллерово, так как противник прорвал фронт и приблизился к станице Глубокой. А через несколько дней дивизию передали в 4-ю Воздушную армию.

Повторная аттестация, проведенная уже в 5-й Ударной, закончилась тем, что он получил звание капитана, на две ступени ниже, чем по оценке в 57-й. Во-первых, предыдущее повышение произошло два месяца назад, звание батальонный комиссар им было получено в конце апреля. Выяснилось, что за время пребывания в 16-м гвардейском полку он не совершил ни одного боевого вылета: к этому времени исправных самолетов И-16 полк не имел, самолеты Як-1 и МиГ-3 не были им освоены. В учебно-тренировочном полку он произвел 6 полетов на «яках», из них один самостоятельно на Як-1, а остальные на Як-7. После назначения на должность командира полка ни одного боевого вылета не совершил. Два полета на Як-7 в качестве проверяющего. По оценке инструкторов 25-го зиап, летные навыки у него утеряны, к переходу на «кобры» он не готов. 4-я ВА отозвала капитана Исаева из 5-й Ударной и направила его в 8-ю отдельную эскадрилью связи.