Главные работы сейчас землеройные. Люди со всех участков: машинисты, бетонщики, арматурщики — на экскаваторный карьер смотрят. Как там ребята, дают грунт в плотину? Алексей Иванович вечером собрал бригаду.

— Завтра нужно дать самую высокую выработку. К этому дню мы все готовились давно. Давайте попробуем. Сроки поджимают, вся надежда на нас.

Вместе, как перед решающим боем, рассчитали общий темп работ, прикинули возможности и силы каждого, потом бригадир переговорил со всеми, уточнил задания, обратил внимание на возможные срывы. Мирсаида подбодрил:

— Ты только не робей. У тебя всё получается. Машину свою хорошо знаешь, чувствуешь её. Уверен, не подведешь...

Первый ковш Мирсаид закинул в БелАЗ на десять минут раньше начала смены. Он хоть и не надеялся, но где-то под сердцем лелеял такую дерзкую мысль: дать высокую норму.

БелАЗы, заслышав рокот экскаватора, ожили, задвигались — к Мирсаиду выстроилась очередь. Шоферы любят проворных машинистов, быстро расшивающих пробки, тянутся к ним. А Мирсаид с первых минут темп взял хороший: первый ковш набрался полным, второй, третий, с четвёртого ковша отвалился БелАЗ, помчался к плотине. Второй самосвал не удалось нагрузить с четвёртого ковша, зато ход стрелы к автомобилю и обратно к грунту был скорый, точный, над кузовом замирал в нужном месте, без качки, дерганья туда и обратно. Недалеко у отвесной стены карьера работал бригадир Алексей Иванович. Мирсаид нет-нет да взглянет в его сторону: ход стрелы у бригадира был плавный, ровный — грунт высыпал точно в кузов. Такой «снайперский» расчёт всегда отличал бригадира: никто не умел, как он, плавно и точно подать ковш и в нужный момент высыпать. Отсыпал он как в аптеке на весах, ни на кабину водителю, ни мимо бортов на землю не сыпанет — работал чисто, красиво. Любовались люди мастерством бригадира, по-хорошему завидовали машинисты. Мирсаид же влюблен был в бригадира: в его неторопливую мудрость, человечную доброту, ровное со всеми обращение.

Сегодня Мирсаид очень хотел работать красиво, нагружать машину с четырех, а то и с трёх ковшей, не дергать стрелу, не делать лишних проносов. И не только потому, чтобы, как сказал бы Степан, «показать капитанам», больше всего ему хотелось доказать Зине, что он не хуже других, опытных; хотелось угодить бригадиру, который за оплошку с ишаком даже не сделал ему замечания.

У стены карьера вздрогнула стрела третьего экскаватора, затем четвёртого — скоро заработали все девять машин. Ряды самосвалов с гулом и ревом летели по дороге на плотину: груженые — вниз, порожние — наверх, к карьеру. Работа принимала свой обычный дневной ритм. БелАЗы ускорили свой бег, и через несколько минут они уже летели вниз и вверх со скоростью курьерского поезда. Облако пыли вставало над дорогой, заволакивало карьер.

«Капитаны» работали дружно, стрелы ходили плавно и точно. И Мирсаид сник душой. Нет, чудес не бывает. Мастерство, которое они копили годами, не одолеть наскоком. Мысленно он уже готов был смириться с ролью середняка — не оказаться бы лишь последним! — но тут ему представилось веселое лицо Степана, его озорная улыбка: «Ну-ка покажи им, где раки зимуют!» И Мирсаид сжал в пальцах рычаги управления машиной, поддел зубьями выступавший из земли большой красноватый камень. Вместе с ним отвалился пласт грунта, ковш наполнился доверху. И Мирсаид весь отдался работе: слушал двигатель, зорко разглядывал карту грунта, рассчитывал полет стрелы.