— Не обращай внимание. Нервное, - Артём становится ко мне чуточку ближе.
— Хорошо. Зайдём с другой стороны, - опаляет щеку горячим дыханием. — Ради меня. Сделаешь?
— Нечестно.
— Знаешь насколько я и честность далеки друг от друга? - сладко-сладко целует в краешек губ, а я таю.
Всего-то от малюсенького поцелуйчика таю.
— Сделаешь? - знакомо складывает брови домиком Артём.
Играем в гляделки.
Проигрываю - я.
— Нет. Какой же ты издеватель издевательский, - бью его несильно кулаком в плечо.
— Зато твой личный! - ловит мой кулачок, согревает его своим теплом.
— Издеватель?
— Не только он. У меня много талантов...
— Нет, нет и нет, - отклоняюсь, а дикий в излюбленной ему манере наоборот склоняется.
— Да, да и да, - нахально целует и самое грустное, что силы воли у меня, и крошечки не наскреблось, чтобы оттолкнуть его.
— Тём... - позволяю ему делать вещи, которые в родительском доме не делаются.
— Да? - рассеянно откликается.
— Ты контролируешь себя?
— Отлично контролирую, - хочет снова закружить в поцелуе.
Уворачиваюсь, но парень находчиво переходит на шею, ниже и...
— Застёжка говорит об обратном, - судорожно вздыхаю.
— Какая застёжка? - рассеянно откликается.
— Ты поддеваешь застёжку. Последнее движение и точка невозврата.
До его замутнённого мозга доходит о чём я толкую и он со скоростью света отлетает от меня.
— В следующий раз увидишь, что я в неадеквате - бей по лицу, - советует, прикрыв глаза и потирая шею, так как я тоже безвольная и...
Мы оба знатно друг друг взбудоражили.
Теперь бы в себя прийти. Уф!
Обмахиваюсь ладонью.
— Во всех случаях? - плохо соображаю.
— Когда мы не одни, Варь, когда не одни.
— Договорились, - поправляю одежду. — Выходим. Ща упадёшь от моего актёрского таланта.
— Прошу тебя - не переусердствуй, - ловит любимый у самого выхода.
— Переусердствовать - по твоей части, - возражаю, обнимая его и совмещая приятное с полезным.
И в зеркале проверяю свой видок, и...
— Неужели? - обрывает мысль Артём.
— «Ужели».
Вроде не размазался макияж, за губы то можно не переживать. Блеск исчез за первый целовательный раунд у загса. Но всё же мама и Глеб Ахмедович - не дураки.
Если смазалась тушь - поймут не из-за того, что мы с диким в шашки играли...
Да что же он творит? Почему выйти не даёт?
— Артём, мы же хорошо держались. Пойдём.
— Слушай, мышонок… - появляется у него идея.
— А? - напрягаюсь.
— Поехали в медовый месяц? - предлагает поразительное. — В нашем случае будет неделя.
— А новый год?
— Поздравим родителей заранее. Представь, чуть больше недели одни. Никаких тебе друзей отца. Никаких шумных вечеринок, - мечтательно улыбается, а я теряюсь.
Но теряюсь не из-за вопроса - на него ответ знаю.
Я в Артёме потерялась. В его улыбке, в голосе…чёрт.
Я окончательно втюрилась в тебя, дикий.
— Я… - стук не даёт согласиться.
— Дети, у вас там всё нормально? - кричит мама.
— Да, да, мам. Выходим.
Мама что-то говорит, но я не услышала из-за дикого.
— Снова дать тебе подумать? - мрачнеет.
— Нет. Не надо. Хочешь - поехали. Я не против.
— Поедем? - недоверчиво переспрашивает.
Неуверенно кладу ладони на его скулы.