Одновременно Корытников показывал контролерам карту вызова и циферблат своих наручных часов — смотрите сами, когда мы сюда приехали и когда уезжаем.

Если контролеры выражали желание осмотреть машину, то Корытников говорил:

— Имущество у нас всегда в порядке. Баллоны в состоянии зарядки. В салоне чисто, сами мы трезвы, бодры и удивительно резвы!

Линейные контролеры не только принюхивались, но и пытливо вглядывались Корытникову в глаза, оценивая состояние зрачков, а также обращали внимание еще на кое-какие признаки употребления одурманивающих веществ. Ничего «криминального», разумеется, не находили. Состояние машины и укомплектованность имуществом проверяли дотошно и тоже ничего не находили. У Корытникова всегда было все в порядке — на своем месте и в рабочем состоянии. К работе он относился очень ответственно.

«Чудик» думали контролеры. Чудик — это ненаказуемо, и в должностных инструкциях ничего не сказано о том, что врач «Скорой помощи» непременно должен изъясняться прозой. Там сказано, что нельзя пациентов со стенокардией в приемное отделение из машины пешком вести, что нельзя во время дежурства по своим делам разъезжать, что нельзя хамить на вызовах и т. д. Но ничего запретного Корытников не делал. Не такой он был человек.

Утром, «сдавшись», то есть передав машину со всем имуществом следующей смене, Корытников во всю свою луженую глотку пел гимн:

— Я сдался! Я счастлив! Дежурство позади! Радость впереди! Тоска — уходи!

— Юрий Витальевич, зайдите ко мне, — приглашала заведующая подстанцией.

За закрытой дверью, тет-а-тет, они были на ты и по именам. Уж очень многое их связывало — полтора десятка лет совместной работы и два года совместной жизни. По причине этих самых двух лет заведующая Корытникову и покровительствовала, потому что чувствовала себя перед ним виноватой. Без вины, но виноватой. Так не только в пьесах бывает, но и в жизни.

Они встретились на подстанции, куда пришли в один и тот же день. Новички всегда тянутся друг к другу, а у них еще и было много общего — любовь к авторской песне (он сочинял, но пел так себе, а она пела чужое, зато замечательно), любовь к туристическим походам, разряд по плаванию. К этому набору очень скоро добавилась любовь друг к другу. Они стали жить вместе. Он переехал к ней. Так было удобнее, поскольку она жила буквально напротив подстанции, а он — в Подольске. Электричка, метро, автобус… На дежурство так ехать еще ничего, а после, уставшему да не выспавшемуся — настоящая мука. Он часто засыпал в электричке так крепко, что уезжал в Серпухов или близко к нему. Будили его обычно железнодорожные контролеры, но после объяснения ситуации и демонстрации скоропомощного удостоверения отпускали с миром. Тоже ведь не звери, входили в положение.

Регистрировать брак не спешили, решили сначала как следует проверить чувства.

И все у них было бы хорошо, если бы они догадались разойтись по разным подстанциям. Небольшие суточные разлуки только укрепляют любовь, еще сильнее разжигают пламя страсти. А так им ставили дежурства в одну смену (шли навстречу), и они постоянно, то есть за исключением времени, проведенного на вызовах, были вместе.