Однажды она поймала меня в коридоре поликлиники, в котором, кроме нас двоих, не было ни единой души, и зловещим шепотом сказала:

— К тебе сегодня человек придет от меня (наши с ней смены не совпадали), очень хороший человек. Ему больничный нужен на три дня позарез, а ко мне на прием он не успевает! Ты хоть и физиотерапевт, но как врач во время эпидемии гриппа можешь выписать больничный. Ты меня понял?

Во время эпидемии гриппа «узкие» специалисты не только помогали участковым терапевтам принимать пациентов, но и ходили по вызовам. А чего вы хотите — чрезвычайное положение.

— Понял, — ответил я. — А как его фамилия?

Коллега уже мчалась вперед по коридору. Она была очень энергичная и деятельная, долго на одном месте стоять не могла.

— Однобуквенная у него фамилия, не ошибешься! — бросила она на бегу.

Однобуквенная, так однобуквенная. Бывает. «Китаец, наверное, или кореец», — подумал я. А что я еще мог подумать? У каких наций еще бывают однобуквенные фамилии?

Ни китаец, ни кореец, ни японец, ни даже вьетнамец на прием ко мне в тот день не пришел. Два симулянта приходили, оба русские, с многобуквенными фамилиями.

На следующий день, едва придя в поликлинику, я был перехвачен коллегой и отбуксирован в подвал, где мне предъявили суровые претензии:

— Ну как же так! Просила же тебя, ирода! Можно сказать, умоляла! А ты хорошему человеку дал от ворот поворот! Как я теперь ему в глаза смотреть стану?

— Да не было твоего «хорошего человека» с однобуквенной фамилией! — возмутился я. — И вообще, ни одного китайца на приеме не было!

— При чем тут китаец?! — пуще прежнего взъярилась коллега. — Русский он! Хренов его фамилия!

— В фамилии «Хренов» — шесть букв, — резонно заметил я. — А ты сказала «однобуквенная».

— Так «однобуквенная» и есть! — Коллега выразительно покрутила указательным пальцем у виска. — На одну ту самую букву! Соображать надо! Ты же врач, а не дворник!

Один клинический ординатор из Индии (редкостный, скажу я вам, болван из касты браминов) никак не мог научиться правильно употреблять некоторые русские слова, в том числе и слово «надругательство» и все производные от него.

Ему мешал формализм. «Надругательство» из-за приставки «над-» он трактовал как ругань кого-то вышестоящего. Потому и говорил на пятиминутках: «Я забыл истории болезни в палате (забыл назначить или забыл отменить препарат… забыл перевести пациента… и т. п.) и за это заведующий отделением (доцент кафедры, замглавврача и т. д.) надо мной надругался». В смысле — строго отчитал.

Мы-то привыкли, а новичкам — студентам, впервые попавшим на пятиминутку, или новым сотрудникам, это было… мягко говоря, удивительно. Они испуганно смотрели на того, кто был указан в качестве надругавшегося, а остальные сотрудники их «успокаивали»: «Ничего, привыкайте, у нас такие порядки».

А вообще-то, индийские студенты-ординаторы-аспиранты очень старательные и вдумчивые люди. По серьезности отношения к учебе уступают только китайцам, но тех вообще невозможно переплюнуть.

Был у меня сосед Евгений Алексеевич, начинающий пенсионер, в прошлом инженер, «патентованный» изобретатель и профсоюзный лидер. Живость ума и огромное обаяние сочетались у Евгения Алексеевича с большой любовью к спиртному. Жена его из ревности этой любви пыталась препятствовать.