Я обещал.

Петро усиленно принялся за изготовление креста.

За те дни, пока он возился, на деревне умерло двое детей и у нас на горе мужик-поденщик.

Наконец все готово.

На закате солнца, когда все слуги замка сильнее заняты уборкою на ночь, мы с Петро спустились в склеп и он все сделал, как говорил: положил крест, навесил чеснок. Сверху же гроб мы закрыли черным сукном, чтобы не обратить на него внимания графа.

– А слышите, как воет и стонет, – обратился ко мне Петро.

Я прислушался, правда, что-то выло, но трудно было определить, что и где. Скорее всего это был ветер в трубе или в одной из отдушин склепа.

Петро был весел, он верил в успех! А у меня были причины очень и очень бояться за будущее.

И что же, в эту же ночь погиб личный лакей графа. Его нашли умирающим в постели, и он мог только прошептать: «Графиня, гра…»

Пока слуги судили и рядили, подошел Петро, поднял голову покойника и со стоном опустился на пол. Он был белый как мел.

Испуг и обморок Петро были последней каплей в неспокойном настроении наших слуг.

Большинство, вместо того чтобы помочь старику, бросились вон из комнаты и через час же несколько человек попросили расчета. К вечеру ушли поденщики.

Смех и песни замолкли. Слуги шептались и сговаривались о чем-то, ясно чувствовалось: еще один смертельный случай, и мы останемся одни. К вечеру…

– Господа, – прервал доктор, – как ни интересны все эти чудеса в решете, а все же спать надо. Скоро два часа ночи. Я полагаю, что все наши вампиры и оборотни уже нагулялись и завалились спать. Итак, я ухожу. – И доктор решительно встал с места.

– Делать нечего, подождем до завтра, – сказал один из гостей.

– Не бойтесь, ни Карл Иванович, ни его «сказки» не сбегут, – шутил доктор.

– А разве вы думаете, что все это сказки? – спросил удивленно Жорж К.

– Какое вы еще дитя, Жорж, если могли в этом сомневаться, – заметил один старик.