Светлячки кружат над садом уединенного жилища, рисуя странные узоры света на фоне темноты, когда мы въезжаем в окруженный пальмами двор. Я вхожу в длинный зал и опускаюсь на пол, и тогда возвышенная тишина проявляется и достигает этого места и наполняет собой атмосферу.
Собравшиеся сидят рядами на корточках, но среди них не слышно ни шума, ни разговоров. В углу на кушетке сидит Махарши со скрещенными ногами, его руки безучастно отдыхают на коленях. Его фигура снова поражает меня простотой и скромностью, но в то же время чувством собственного достоинства и выразительностью. Посадка его головы преисполнена благородства подобно голове мудреца Гомера. Глаза смотрят неподвижно в дальний конец зала. Эта странная устойчивость взгляда, как всегда, озадачивает. То ли он просто наблюдает за последним лучом света, угасающим в небе, или так поглощен мечтательной созерцательностью, что ничего не видит в этом материальном мире?
Как обычно, облачко дымка от курильницы плавает среди деревянных балок потолка. Я усаживаюсь и пытаюсь сосредоточить взгляд на Махарши, но в же время ощущаю слабое побуждение закрыть глазa. И вскоре я наполовину засыпаю, убаюканный непостижимым покоем, который проникает в меня все глубже вблизи мудреца. В конечном счете возникает брешь в моем сознании, и я вижу яркий сон. Как будто я снова стал пятилетним мальчиком. Я стою на неровной тропе, которая извивается вокруг священного холма Аруначалы, и держусь за руку Махарши; но с моей позиции он теперь высится громадной фигурой, как будто вырос до гигантских размеров. Он уводит меня от своего жилища и, несмотря на непроницаемую тьму ночи, мы медленно идем по тропе. Позднее звезды и луна сговариваются и проливают немного света на окружающий нас мир. Я замечаю, что Махарши заботливо ведет меня, минуя обрывы в скалистой почве и громадные шаткие валуны. Холм крутой, и наш подъем неспешен. Укрытые в узких расселинах между скал и валунов, или же приютившиеся в зарослях невысокого кустарника видны крошечные хижины и пригодные для жилья пещеры. Когда мы проходим мимо, обитатели выходят, чтобы приветствовать нас. Хотя в звездном свете они похожи на духов, я понимаю, что это йоги. Мы ни разу не задерживаемся возле них, продолжая идти до тех пор, пока не достигаем вершины холма. Мы наконец останавливаемся, и мое сердце сильно бьется в странном предчувствии какого-то важного события, которое вот-вот произойдет со мной.
Махарши поворачивается и смотрит вниз на мое лицо; я, в свой черед, выжидающе гляжу на него. Я начинаю осознавать, что непостижимые перемены стремительно происходят в моем сердце и сознании. Старые побуждения, соблазнявшие меня, начинают пропадать. Назойливые желания, гонявшие меня то туда, то сюда, исчезают с невероятной скоростью.
Неприязнь, недоразумения, холодность и эгоизм, которые сопровождали мои отношения с друзьями, обрушиваются в хаос небытия. Невыразимый покой охватывает меня, и я понимаю теперь, что мне больше нечего просить у жизни.
Вдруг Махарши просит меня обратить взор к подножию холма. Я повинуюсь и с изумлением вижу западное полушарие нашей планеты, которое тянется далеко внизу. На нем толпятся миллионы людей; я могу только смутно различать их как массу фигур, но затем ночная тьма окутывает их.