– Пугаешь? – Голос Мефодия сел.

– Тебя пугать поздно. Хочешь внука качать? Сиди тихо, без моего ведома только в сортир. Да, вот еще. – Сыщик закурил. – Возможно, я приглашу в город больших начальников, сам в аэропорту встречать буду. Чтобы твои бойцы-кретины ходили в те дни на цирлах и дышали тихонечко. Понял? Я тебе сам звонить буду. Привет Насте и Варваре Никитичне. – Гуров положил трубку.

Друзья смотрели на сыщика с уважением и страхом. Пленного они перевязали, одели, дали ему стакан коньяку – лицо у него порозовело.

– А мне? – спросил Капитан. – Время давно прошло.

– Сильвер, дай Алексею Ивановичу, предупреди, что на ночь получит последнюю дозу в жизни. Стас, помоги раненого отвезти к нам, разговаривать будем.

Раненого усадили в кабинете в кресло, под простреленную ногу подставили тумбочку с подушкой, чтобы нога оказалась выше таза. Гуров принял душ, переоделся в нормальный костюм, белую рубашку с галстуком, втихую, чтобы никто не видел, выпил коньяку, сел за стол, молча смотрел в окно. Перед ним лежали документы задержанного, сыщик не глядя отодвинул их в сторону. Наконец он вздохнул и тихо заговорил:

– Я полковник Главка МВД России Гуров Лев Иванович. Как вас зовут?

– Документы у вас, – ответил задержанный.

Сыщик поморщился, как от зубной боли.

– Вы понимаете свое положение? Вы задержаны с оружием в руках, стреляли. По закону я обязан вас передать начальнику местного УВД.

– Передавайте. – В голосе раненого послышались радостные нотки.

– Все-таки вы дурак, в вашем возрасте это неизлечимо. Местная власть коррумпирована, генерал – стареющий, усталый человек. Вас в ближайшие сутки отобьют бандиты, начнут допрашивать. Подробности рассказывать? – Сыщик смотрел брезгливо.

– Чекан Никифор Петрович, пятидесятого года рождения.

– Допустим. – Гуров кивнул. – Звание, должность?

– Старший лейтенант, оперуполномоченный особого подразделения, – ответил Чекан.

– Ликвидаторы. И что с вашей конторой делать? – Гуров чувствовал себя отвратительно. После нервного перенапряжения наступала депрессия, коньяк уже не действовал, пить больше было нельзя, а допрос необходимо провести немедленно. Тонизирующие таблетки остались в мокрой одежде.

Он поднялся, приоткрыл дверь, крикнул:

– Станислав!

– Я здесь, дружище. – Стас взлетел по лестнице.

– Дай мне таблеточку, затем съезди к цирковым, забери мою одежду, забыли мы. Выверни все карманы, шмотки выстирай, повесь сушить.

Он взял у друга таблетку, сунул под язык, вернулся в кабинет, продолжал:

– Сколько отличных ребят служит у вас, а мразь не переводится.

– А у вас? – скривился Чекан.

– Имеем, что греха таить, – ответил Гуров. – Но мы от рождения заражены меньше. Фамилия и звание непосредственного начальника?

– К сути моего дела отношения не имеет, а данные секретные, – ответил Чекан.

– Что имеет отношение, то не имеет решения. – Гуров достал из кармана портмоне, вынул из него фотографию полковника Кондрашева, передал задержанному.

Чекан на долю секунды сомкнул глаза, тут же глянул «честными» глазами, сказал:

– Первый раз вижу.

– Вы лжете. А полковнику все равно конец, свои ликвидируют. – Сыщик подвинул к себе телефонный аппарат, набрал код Москвы, номер начальника контрразведки.