Я помолчал немного, а потом продолжил:

Простите, я отвлекся. Итак, вы целую неделю писали аффирмации, пытаясь убедить свое подсо­знание в каких-то истинах. А потом вам приснился отец и сказал, что вы умрете.

Он снился мне несколько раз, — уточнила женщина. — Причем это было так реально, что я начала физически ощущать свою смерть. Вы знаете, во сне так страшно выглядели руки… У меня было физическое ощущение распада.

Руки связаны со способностями, с сознанием. Во сне вам намекали, что гордыня у вас неуемная, что сознание для вас важнее любви. И показали, что произойдет с вашим будущим и вашим сознанием. Хорошо, — подытожил я, — а что было дальше?

Квартира, которую я снимаю, принадлежит одной девушке, она из Новосибирска. Увидев, что я реально умираю, она рассказала: «Одна женщина спасла мне жизнь. Она ясновидящая, позвони ей, и если она захочет, она сможет тебе помочь». Я позво­нила, и та женщина сказала мне так: «У тебя оста­лось уже не три, а два дня. Через тебя идет очень мощная энергия, но ты корыстно относишься к Богу. Немедленно отрешайся от всего и иди в цер­ковь. А лучше — даже в три церкви. И в каждой церкви молись и кайся в том, что неправильно отно­силась к Богу, что совершала насилие над своей ду­шой. Надо думать о душе и спасать ее. Бросай все дела и каждый день ходи в церковь». Да, еще она сказала вот что: «Покровительницей вашей семьи является Казанская икона Божьей Матери. Навер­ное, в вашей семье есть такая икона. В первую оче­редь, молись перед этой иконой».

Это поразительно, — продолжала женщи­на, — но у нас в доме, действительно, есть такая икона. Когда я на следующий день зашла в храм Казанской Божьей Матери, который находится на Красной площади, произошло что-то необъяснимое. Я подошла к этой иконе, и вдруг мне стало гораздо легче. Было ощущение, что душа очистилась, и по­том весь день мне было легко.

А вечером я позвонила своей крестной дочери, которая живет в Караганде. Некоторое время назад я сказала ей, что умираю, и когда она попыталась за меня молиться, ей стало очень плохо — поднялось давление, голова раскалывалась, руки и ноги вы­кручивало. Ей было даже больно говорить. Потом ей стало так плохо, что она начала терять сознание. А в тот день вечером она мне призналась: «Не знаю, что ты там натворила, но молиться за тебя я не могу. У меня дети и внуки, а я совершенно точно чувствую, что если буду за тебя молиться, то умру. Я буду молиться только за твою дочку».

Три дня я ходила в церковь и молилась там. И почувствовала, что жизнь остается во мне. Мне стало гораздо лучше, но на четвертый день я чуть не погибла. Это был день зарплаты. Я шла по улице, возле перекрестка сбрасывали снег с крыши, и я, чтобы обогнуть это место, вышла на дорогу. Я не слышала визга тормозов и не видела машину. А ког­да увидела, не могла сдвинуться с места. Но прои­зошло какое-то чудо, и машина меня не сшибла.

А вы не задумывались, почему на душе стало легко, а смерть все равно осталась рядом?

Наверное, много нагрешила, — вздохнула женщина.

Фраза правильная, но абстрактная, — сказал я. — Если у вас душа полетела, а при этом вы чуть не погибли, это означает, что поверхностный уро­вень очистился, а внутри все еще куча проблем. Причем, скорее всего, это проблемы вашей дочери. Сверху вам намекнули, что это только отсрочка. Если не приведете дочь в порядок, ситуация повто­рится уже с более тяжелыми последствиями. Вы го­ворите, ваш муж был сайентологом?