Побеждает, в конечном счете, тот, кто не боится любить и жертвовать, тот, кто не заблуждается в выборе главных жизненных приоритетов.

* *

Я была безумно счастлива. Сегодня я узнала, кто я… Я была Богом! Точнее, наверное, Богиней, но… У Бога ведь не может быть половых призна­ков. Значит, я просто Бог.

Я покатала во рту это непривычное и непо­нятное слово: Бог. Повторила глупую, по моим недавним понятиям, фразу: «Зовите меня про­сто — Бог». Звучало тоже как-то диковато. И все же это было правдой. Открытие было на­столько ошеломляющим, что просто кружилась голова. Очень хотелось объявить себя сумасшед­шей, но не получалось. Голова была ясной, как ни­когда.

Когда это случилось в первый раз? В тот дав­ний девяносто-кошмарный год. Я занималась биз­несом и была атеисткой. Рубль падал, доллар взлетал стремительно, принимались непонятные законы, горели сбережения, убивали бизнесме­нов… Страной управляли бандитские группиров­ки «по понятиям», проблемы решались на «стрел­ках», долги затягивали петлю на шее все туже и туже. Я поседела на этих стрелках и разборках. На кону стояла квартира, которую, видимо, при­дется продавать за гроши.

Я повторяла эту фразу, чтобы смириться с нею и успокоиться. Вокруг под легким ветерком перебирали листьями деревья, из густой травы высунул нос любопытный ежик и, увидев бросив­шуюся к нему собаку, тут же юркнул обратно. «Линда!» — я не успела остановить псину, и она, жалобно завизжав, задом вылезла из кустов, от­чаянно мотая головой. Я засмеялась. Вот так всегда и бывает — сначала лезем вперед на авось, а потом ползем назад с иголками в носу.

Мы с овчаркой Линдой гуляли в лесочке рядом с домом. Если бы не эти прогулки, я, наверное, дав­но бы чокнулась или просто отдала концы от по­стоянных запредельных стрессов. Прогулки были отдушиной: без стрелок и разборок, без размыш­лений «где взять деньги?» и «чем накормить де­тей?» В эти часы я позволяла себе расслабиться и все забыть, отключившись от окружающей ди­кой действительности.

Но в последние дни отключаться получалось все тяжелей. Гуляя, я все время помнила о том, что возле подъезда стоят и ждут меня. И ко­гда-нибудь настанет день, когда я не поднимусь в свою квартиру. И, может быть, этот день на­станет сегодня.

Я вздохнула. Зачем, ну зачем я отпустила на стрелку мужа? Ну и что, что он мужчина? Муж­чина-то он мужчина, а теперь придется прода­вать квартиру. Да никогда в жизни я не взяла бы на себя чужой долг в 100 миллионов. А он пожалел мальчика и его жену, ведь их могли убить, и ска­зал, что была сделка и был товар. И вот теперь могли убить моего мужа, меня и наших детей. Только никому это было уже не интересно. И тем более — тому мальчику… И некуда кинуться за помощью, никому не нужны наши проблемы. Охва­тывало отчаянье, становившееся с каждым днем все беспросветнее. Некуда, некуда, некуда… Если только… Я даже остановилась. Да я и молитвы ни одной не знаю. Да ладно, черт с ним, с тек­стом. И я, неожиданно для себя, начала молить­ся, собирая вместе когда-то и где-то услышанные слова.