На этот раз отец не выдержал, вскочил. Стул отлетел к стене, разбиваясь в щепки. Отец же рявкнул:

— Талант?! Это не более чем болезнь, проклятье слабости крови. Он мой наследник, он Денудо, ему предстоит защищать земли нашего Дома с мечом в руке. Сейчас не времена Предков. Или он направит огонь души на внутренние техники и на посвящении Хранителю севера пробудит все дары Предка или же наш Дом падёт!

В ответ матушка процедил:

— До сих пор же Дом как-то выдерживал.

— О чём ты говоришь? — Отец ударил себя в грудь. — В нашем Доме из всех мужчин лишь я, да Лиал. Когда он пройдёт посвящение, то должен стать рядом со мной на арене!

Матушка подняла подбородок, глаза её подозрительно блестели:

— Времена меняются, разговоры о том, что адептов внешних техник допустят до Игр Предков звучат всё чаще.

— Это вторые и третьи дети! Лиал наследник!

Матушка бросила на меня быстрый взгляд, кивнула:

— Да, я родила любимому мужчине наследника, о котором он так мечтал. Но почему я с каждым годом всё меньше этому рада?

Резко отвернувшись, она быстрым шагом вышла из трапезной. Отец несколько мгновений стоял, сжимая и разжимая кулаки, затем бросился следом.

Я с ненавистью перевёл взгляд на Флайма. Выплюнул в словах скопившуюся горечь:

— Зачем? Я ведь просил тебя промолчать. Зачем?

Флайм не опустил глаз:

— Я верен господину, а не вам или госпоже. Господин желает, чтобы вы прошли посвящение и стали рядом с мечом в руке. Вам лучше меня известно, сколько мужчин в Доме Денудо.

Я мотнул головой:

— Ты бы лучше сказал ему, как я стараюсь, оттачивая Тридцать шагов северной тропы и Меч льда и света.

Флайм лишь пожал плечами:

— Он это знает и сам. Но, видимо, не видит результата. Значит, вам нужно не тратить огонь души понапрасну и не потакать вашему проклятью, стараться пробудить кровь отца, а не вашей матушки. Вы первенец, наследник.

Я едва не захохотал. Пробудить? Вот так просто? Словно не я проливаю пот каждое утро, взваливая на плечи эти проклятые Безымянным камни. Разве я виноват, что пошёл сложением в матушку, а не отца? Проклятье слабости крови? Как бы не так! Разве я виноват, что сейчас не времена Предков, когда любой, в ком пламенел его ихор, мог использовать вместе и внутренние техники, и внешние, и дары Предка?

Разве я виноват, что родился первым? Уверен, будь я вторым сыном, то отец бы только радовался, что я столь легко зажигаю ихор и выплёскиваю пламя души вне тела.

Дверь тихо стукнула, закрытая сквозняком. Я с ненавистью оглядел залитый розовой водой стол. Знаю, матушка теперь неделю, а то и две не появится в трапезной. Клянусь Хранителем севера, что, когда займу место отца в нашем Доме, позабочусь, чтобы имя Флайма стало запретным в этих стенах. И плевать, как уважают его солдаты нашего Дома.

В свои покои я ворвался, едва сдерживая слёзы, отшвырнув нерасторопного слугу с пути. Даже здесь слышны крики отца и матери, которые продолжали ругаться. Когда же они наконец затихли, я с оторопью понял, что Флайм так и не пришёл проверить мои покои, а тот слуга, которому я велел убираться прочь с дороги, не иначе был тем, что пришёл пополнить запасы масла в светильнике. Не успел, но не рискнул ещё раз злить меня.