– Мал, тебе нужно быть осторожным. Вдруг история об усилителях просочится? Люди могут подумать, что ты до сих пор обладаешь могуществом.

Он покачал головой.

– Мальен Оретцев умер вместе с тобой, – его слова настолько вторили моим мыслям, что у меня волоски на руках встали дыбом. – С той жизнью покончено. Может, в следующей я буду умнее.

Я фыркнула.

– Поживем – увидим. Знаешь, нам ведь придется выбрать новые имена.

– Миша уже готовит список вариантов.

– О, святые…

– Тебе-то что жаловаться? Вот я, судя по всему, буду Дмитрием Думкиным.

– Тебе идет.

– Должен предупредить тебя, что я веду учет всех твоих оскорблений, чтобы отплатить сполна, когда выздоровею.

– Полегче с угрозами, Думкин. А не то я расскажу Апрату о твоем чудесном исцелении, и он тоже обратит тебя в святого.

– Пусть попробует, – ухмыльнулся Мал. – Я не намерен тратить свои дни на святые начинания.

– Нет?

– Не-а, – он прижал меня ближе. – Остаток жизни я планирую добиваться одной белокурой девушки. Она очень вспыльчивая и то и дело набивает мою обувь пометом или пытается меня убить.

– Звучит утомительно, – выдавила я, когда наши губы соприкоснулись.

– Она того стоит. И быть может, однажды она позволит мне привести ее в часовню.

Я содрогнулась.

– Не люблю часовни.

– Но я же обещал Ане Куе, что женюсь на тебе.

Я расхохоталась.

– Ты это помнишь?

– Алина, – Мал ласково поцеловал шрам на моей ладони, – я все помню.

Пришло время покинуть Томикаяну. У нас была всего одна ночь на восстановление, но новости об уничтожении Каньона быстро распространялись, и вскоре могли вернуться хозяева фермы. И хоть я больше не заклинательница Солнца, у меня еще оставались дела, которые нужно закончить прежде, чем я навеки похороню Санкту-Алину.

Женя принесла нам чистую одежду. Мал проковылял за яблочные прессы, чтобы переодеться, пока она помогла мне натянуть простую блузку и сарафан. Крестьянская одежда, даже не военная.

Однажды в Малом дворце Женя вплетала золото мне в волосы, но теперь мне были необходимы более радикальные изменения. Она использовала пузырек с гематитом и пучок ярких петушиных перьев, чтобы временно изменить мой легко узнаваемый белый цвет волос, а затем для верности обвязала мне голову платком.

Мал вернулся в тунике, штанах и простом пальто. На голову надел черную шерстяную шляпу с узкими краями. Женя сморщила носик.

– Ты похож на фермера.

– Бывало и хуже, – он присмотрелся ко мне. – У тебя рыжие волосы?

– Временно.

– И они ей почти идут, – добавила Женя, уходя из амбара. Эффект пройдет через пару дней без ее помощи.

Женя с Давидом поедут отдельно, чтобы встретиться с гришами, собирающимися в военном лагере в Крибирске. Они предложили взять с собой Мишу, но он предпочел пойти со мной и Малом. Сказал, что за нами нужно приглядывать. Мы надежно спрятали его золотое солнце и набили карманы сыром для Накошки. А затем двинулись в путь по серому песку, который однажды был Каньоном.

Нам легко удалось смешаться с толпой, приезжающей и уезжающей из Равки. Среди нее были семьи, группы солдат, дворяне и крестьяне. Дети прыгали по обломкам скифов. Люди собирались спонтанными группками. Они целовались и обнимались, передавали по кругу бутыли кваса и запеченный хлеб с изюмом, а еще приветствовали друг друга восклицаниями: «