Он схватил меня за запястье, и мой разум наполнился светом. Все, что я видела, – это лицо Мала; все, что я чувствовала, – это его тело над собой, вокруг меня, поначалу неловко, затем медленно и уверенно, в ритме дождя. Это все, что нам было нужно. Все, что у нас когда-либо будет.

Следующим утром я проснулась и обнаружила, что Мал уже встал. Он оставил мне поднос с горячим чайничком, окруженным цветками яблони. Дождь прекратился, но стены обсерватории запотели. Я потерла стекло рукавом и, выглянув, увидела нежно-голубой рассвет. Между деревьями гулял олень, склонив голову к сладкой траве.

Я медленно оделась, выпила чай, постояла у зеркального пруда, чьи фонарики давно погасли. Всего через пару часов это место может окутаться тьмой. Мне хотелось запомнить каждую деталь. Поддавшись прихоти, взяла перо и перевернула на последнюю страничку дневника, где записала наши имена.

Не знаю, зачем я это сделала. Мне просто хотелось оставить память о нашем пребывании здесь.

Остальные собирали вещи в главном зале. Женя подстерегала у двери с моим оливковым шерстяным пальто в руках. Его явно недавно погладили.

– Ты должна выглядеть наилучшим образом, когда закопаешь Дарклинга в могилу.

– Спасибо, – улыбнулась я. – Постараюсь не заляпать его кровью.

Она расцеловала меня в обе щеки.

– Удачи. Мы будем ждать вашего возвращения.

Я взяла ее за ладонь и вложила в нее кольцо Николая.

– Если что-то пойдет не так, если мы не выберемся… отвези Давида и Мишу в Ос Керво. Этого должно хватить на все расходы.

Жена сглотнула и крепко меня обняла.

Солнечные солдаты ждали снаружи, выстроившись плотным строем – за спинами винтовки, через плечо перекинуты канистры с неактивной люмией. Татуировки на их лицах смотрелись очень свирепо в свете зари. Гриши переоделись в форму из грубой пряжи. Они выглядели как обычные солдаты.

Хэршоу оставил Накошку под боком у Миши, но теперь она сидела на подоконнике в гостиной, лениво вылизывала себя и наблюдала за нашими сборами. Толя с Тамарой прикрепили к груди брошки с золотым солнцем. Брошь Мала все еще была у Миши. Увидев меня, он улыбнулся и постучал по месту, где должно находиться солнце, прямо над сердцем.

Олень убежал. В саду было абсолютно пусто, пока мы шли через него, оставляя глубокие следы в мягкой почве. Через полчаса мы уже стояли на берегу Каньона.

Я присоединилась к другим эфиреалам: Зое, Наде, Адрику и Хэршоу. Казалось правильным, что мы войдем первыми и сделаем это вместе. Шквальные взмахнули руками, подняли ветер и понизили давление, как сделала Зоя в пещерах. Создали акустический покров, от которого у меня затрещало в ушах. Если он не продержится, мы с Хэршоу были готовы призвать свет и огонь, чтобы отогнать волькр. Все встали в линию и размеренными шагами вошли во мрак Каньона.

Неморе всегда казалось концом всего. Дело было не только в темени, но и в жутком ощущении изоляции, словно весь мир исчез, бросив тебя одного задыхающегося и с бьющимся сердцем.

Когда мы ступили на мертвенно-серый песок и тьма сгустилась, мне потребовались все силы, чтобы не поднять руки и не окутать нас безопасным, защитным светом. Я внимательно прислушивалась, ожидая шороха крыльев или одного из жутких, нечеловеческих воплей, но ничего не раздавалось, даже звука наших шагов. Что бы ни делали шквальные, у них получилось. Тишина была глубокой и непроницаемой.