– Ух ты!!! – восхищенно прошептал Егорка Красивый.

– Эт чё это?! – удивился домовой. – Это как это оно? Само?!

– Ага… – ответила не менее удивлённая Аксютка. – Я и сама не знаю как, но иногда оно вот так вдруг раз – и получается.

– Да энто ведьмовство!

– Да не-е… – неуверенно протянула девочка. – Я ж домовая. Наверное, я просто этот… гений от рождения. Вундеркинд.

– Ты не хвастай тут! Вундеркинд! Я те так навурденкиндю, опять маленькой будешь в Глашиной сумке сидеть!

– Ой, ну и пожалуйста! Мне даже понравилось! Мы так круто погуляли, экзамены сдавать очень даже весело, вот!

Их спор прекратил звук проворачиваемого в двери ключа.

– Это бабушка пйишла, Майксу «Дьюжбу» пйинесла! – мурлыкнул картавый кот и пулей метнулся из-под дивана встречать хозяйку.

– Ох, суставы мои… – причитала бабушка Светлана Васильевна, разбирая сумки на кухне. – А вы тут, поди, одними бутербродами питаетесь?

– Зачем бутербродами, когда можно колбасу без хлеба есть? Так вкуснее, – подмигнула ей Аксютка, шумно отхлебнув чай из кружки.

– Ох, бедняжки мои, совсем родители вас не кормят. Ну ничего, сейчас я быстренько свою передачу про суд посмотрю, а потом буду обед готовить.

Бабушка ушла смотреть телевизор, налив всем чай и раздав по яблоку. Перекусы она, конечно, не приветствовала, но передача про суд была уж очень важная, такую пропустить никак нельзя.

– Так как же нам снять обруч Сунь Укуна с твоей сестрицы, Егорка… – задумчиво рассуждал Гаврюша. – Как только потянешь его, ей больно. И ты тянул, и я тянул, и даже вот она тянула… – Он показал пальцем на Аксютку, качающуюся на табуретке.

– А может, этот обруч распилить чем? – предложила девочка. – Бензопилой можно…

– И Глафирину голову тоже бензопилой? – Гаврюша постучал кулаком по лбу. – Волшебную вещь грубой силой портить?! Тут тонкая сила нужна, магическая…

– Сунь Укун сказал, что надо читать какие-то стишки… – вспомнил Егор.

– Не абы какие-то, а сутры самого Будды. Вещь мудрая и великая, да только не каждый, кто те сутры читает, может обручем владеть. Обруч тот был дан монаху, который Царя Обезьян из заточения вызволил, а тот в благодарность хотел его жизни лишить.

– Ничего себе благодарность…

– А чё ж вы хотели-то? Я ж сказал, он – стихия!

– Но Аксютка тоже не знает сутры, – старательно выговорил мальчик. – Но она же своей песенкой заставила обруч работать?

Разговор на время ушёл в старую колею разбора полётов, кто виноват, кто первый начал, на кого свалить можно и так далее. Домовой прекратил спор первым, зажав себе рот. По примеру старшего Аксютка и Егорка тоже замолчали. После минутной паузы Гаврюша потёр лоб и спросил мальчика:

– Осознал теперича, что натворил-то?

– Угу…

– Мучается теперь сестрица-то. Плачет. Тебе самому её не жалко?

– Жалко…

– Значит, надо нам опять в Китай идти да у Прекрасного Сунь Укуна совета просить. А вот захочет он нам помогать или нет…

– Ага!!! – внезапно раздался приглушённый голос из плиты.

– Это чё? – насторожилась рыжая домовая.

Дверца духовки с грохотом открылась, и наружу ловко выпрыгнул перемазанный сажей старик в длинном балахоне и колпаке со звёздами. Не узнать его было невозможно…