– Вах, как гаварыт? – едва не прослезились оба. – Харошый малчык! Родителей уважает, бабушка помнит, э-э-э… Пайдём!

Через несколько минут, убедившись, что в мешках складированы именно украденные медали, друзья повели задержанных преступников обратно на стадион. Рыжая домовая, снова забравшись на спину Золотого дракона, придерживала два тяжёлых мешка с медалями и приветственно махала ручкой шумящим трибунам. Егор Красивый тоже хотел было сесть на демона Ша Сэня, но потом всё-таки решил пройтись пешком. Зато впереди всех!

Перед трибуной императора их уже ждали волнующийся Гаврюша, лысый монах Сюаньцзань и вечно хихикающий Царь Обезьян. Нервный монах раздражённо посматривал на него, но ругаться вслух при Нефритовом императоре и бессмертной богине на этот раз постеснялся, строго сжав губы в тонкую ниточку. Предательский кот Маркс самым бесстыжим образом дрых у ног императора на толстой шёлковой подушке, расшитой золотыми нитями. Ворованные медали ничем не волновали его безмятежного сна…

– Кто эти крестьяне с носами, подобными кривым бананам, и заросшие шерстью так, словно их не родила белолицая красавица с шёлковыми волосами, а связала кривыми деревянными спицами старая мать их матери, лицо которой, почерневшее от яркого солнца, было сморщенным, как подсохший финик? – искренне удивившись, спросил император.

– А энто и есть те злыдни, что медальки ваши украли и хотели спортсменов без наград оставить, – охотно пояснил Гаврюша. – Грузины, поди, да?

– Грузыны, – не смущаясь, подтвердил криминальный дуэт. – Я Гоги, а он Магоги. Гамарджоба!

– Негодяи! Отступники! Будды на вас нет! Как посмели вы так поступить?! Как рискнули вы бросить тень позора на Поднебесную?! – наконец найдя выход своим отрицательным эмоциям, вскрикнул Сюаньцзань, потрясая кулаками.

– А эта не мы! – нагло заявил один из арестованных.

– Как это не вы?

– Как не вы-то?! – возмутился домовой. – Вон и мешки с медалями, которые вы украли! Чего ж вы теперь отпираетесь?

– Гаврюша! Это они! Я сам видел! – твёрдо заявил Егорка Красивый.

– Они-они, – громко подтвердила рыжая домовая. – Мы за ними на Хуань Луне летели, а потом ещё и по земле тащились. Вон, все ноги об траву изодрала, щиплет теперь.

Она задрала вверх правую ногу, показав мелкие царапины. Нефритовый император сочувственно покачал головой, бусы на его шляпе сердито звенели.

– Не мы эта! – гордо задрав нос выше козырька кепки, упёрся высокий преступник. – Скажи ему, Гоги. – Он толкнул плечом своего товарища.

– И скажу, Магоги, пряма в лицо скажу, – отозвался низенький Гоги. – Вот с этим батоно, каторый весь в зелёный, гаварить буду. Он тут самый главный, уважаемый человек! С женщиной не буду гаварить! Я же мужчина, э-э-э…

Весь стадион замер в неслабом шоке.

А ничего не понимающий в китайской иерархии горбоносый вор в большой кепке продолжал подписывать смертный приговор себе и товарищу.

– Нос у неё как пуговица. Вот у меня нармальный нос, да! Глаза маленькие, как два дырка. Брови – две! У красивый женщина одна бровь, э-э! С таким страшным женщином нэльзя гаварить, я потом ночью плохо спать буду. С табой буду гаварить, уважаемый, – обратился он к Нефритовому императору. – Слушай сюда, батоно, кароче, такой дело…