«Нет, немец бы не дрожал так», – подумал Воронцов. В душе его рождалась внезапная радость: свои!

– Семнадцатой стрелковой, говоришь? Где занимали оборону? Кто командир дивизии?

– Оборону занимали под Спас-Деменском, – живо ответил ефрейтор. – Командир дивизии полковник Козлов. Нас пятеро. Следом идут остальные. Только не стреляйте. Сейчас подойдут, и разберёмся окончательно.

Воронцов обошёл ефрейтора, заглянул в бледное пятно лица. От стоявшего перед ним навытяжку пахло давно не мытым телом и страхом. «Должно быть, так же пахло и от меня самого», – подумал Воронцов. Но последнее, страх, он уже преодолел.

– Сколько вас и кто командир?

– Остатки полка. Тысяча триста шестнадцатого. С нами выходят артиллеристы. Всего шестьдесят пять человек в строю и шестнадцать раненых. Ведёт колонну командир полка майор Алексеев.

– Предъявите документы.

Большего от окруженцев он потребовать не мог. Ефрейтор тут же расстегнул шинель и вынул свою красноармейскую книжку. На ощупь книжка оказалась сильно потрёпанной и влажной. И запах эта книжечка имела тот же – бега и страха. «Хоть бы луна взошла», – подумал Воронцов и отпустил рукоятку автомата.

– У вас тут что, оборона? – спросил ефрейтор. – А мы думали, что на заградзаставу напоролись.

О заградительных заставах он кое-что слышал. Что будто бы в тылу у обороняющихся частей тонкой цепью был сосредоточен ещё один фронт, целью которого была борьба со шпионами и диверсантами, проникавшими в расположение наших войск как с немецкой стороны, так и с нашей под видом выходящих из окружения бойцов РККА, санитарных обозов, беженцев, раненых, командированных. У этих особых отрядов так же был приказ возвращать назад бойцов и целые подразделения, самовольно, без приказа покинувшие позиции. Однажды в землянке Воронцов слышал разговор офицеров-артиллеристов. Из того разговора он понял, что и за ними стоит заградотряд и что тот чернявый «особняк» в меховой безрукавке с его автоматчиками – это и есть тот самый заградотряд. Вооружены они были хорошо. У каждого, кроме новенького ППШ, на ремне висела такая же новенькая кобура с ТТ.

– А ты что, товарищ ефрейтор Карамышев, заградзаставы боишься? – усмехнулся Воронцов.

– А то ты не боишься…

Воронцов промолчал. Он и так много сказал. Он внимательно всматривался в красноармейскую книжку ефрейтора, но ничего, кроме чёрных чернильных пятен и штрихов, разглядеть не мог. Видя замешательство Воронцова, ефрейтор отстегнул от ремня и подал ему трофейный сигнальный фонарик. Включив фонарик, Воронцов старался разглядеть не только фотокарточку и печать на ней, но и лица бойцов, стоявших позади ефрейтора, словно пытаясь угадать в них не только их судьбу, но и свою собственную.

Документы связиста были в полном порядке. У кавалериста тоже, на первый взгляд, всё было в порядке. Что же делать? Почему ни капитан Старчак, ни ротный не дали никаких инструкций на случай подобных обстоятельств? Пропустить колонну в тыл? Пусть идут до ближайшего сборного пункта? Но с кем ему держать здесь оборону? Донцов и Зот Федотыч с Васякой такие же окруженцы. Но они уже окопались и в составе его группы приготовились к бою, чтобы выполнить приказ продержаться до полудня.