Некоторое время в трубке царило молчание, после чего Орлов обалдело произнес:

– Лева, вы со Стасом – и авантюристы, и волюнтаристы. Ты понимаешь, сколько надо согласований, чтобы этого бандюгу выпустили? К тому же этот вопрос надо решать с руководством ФСБ. Улавливаешь?

– Улавливаю, улавливаю! Но я не вижу другого реального способа заставить Лекаря расстаться с артефактом. Зная его характер, могу сказать уверенно: он скорее сдохнет, чем пойдет с нами на сделку или какие-то уступки. Думай! На то ты и генерал, начальник Главка, чтобы решать нерешаемые вопросы. На моем и на Вольнова уровне такой вопрос не решить. Согласен?

– Согласен… – с нотками досады обронил Орлов. – Ну, и какой ты видишь реализацию своей затеи на практике?

– Слушай внимательно! – приглушив голос, начал излагать свою задумку Гуров.

А Станислав в это время вовсю вел допрос Бараби Ангирдо. Причем тот, будучи вызванным повторно, этим обстоятельством был весьма озадачен и поэтому держался крайне настороженно. Он вдруг почувствовал, что у этого опера почему-то резко изменилось настроение, словно открылось какое-то второе дыхание. Если во время первого допроса опер выглядел усталым и скучающим, то теперь в его взгляде было что-то пронзительно-ястребиное. Он был энергичен, напорист и уверен в себе. Это беспокоило и даже пугало. К тому же тема, затронутая опером, для Лекаря была весьма болезненной. Он вспоминал тот день, когда дал своим подручным распоряжение «угомонить» несговорчивого журналиста. В какой-то момент поняв опрометчивость этого решения, Ангирдо поспешил позвонить своим головорезам, но опоздал – с газетчиком к тому моменту было уже покончено. Потом пришлось за немалые «бабки» покупать и «следака», и судью, и прокурора. Благо, юга – есть юга, где на жизнь издавна принято смотреть проще, а идти на сделки с совестью – легче.

Войдя в дознавательскую, Гуров озарился оптимистичной улыбкой, еще больше повергнув Ангирдо в тревогу и кручину.

– Что, не хочет признаваться? – поинтересовался Лев с некоторым даже задором. – Он еще не знает, что на него откопалось. Скоро соловьем запоет и защебечет! Что, гражданин Ангирдо, надеешься на покровителей с большими чинами? Нет, голубчик, они уже не помогут.

При упоминании о покровителях Лекарь едва не заскрежетал зубами: почему эти алчные шакалы, на которых он столько потратил заработанного «непосильным трудом», до сих пор себя не явили?! Хотя… Может быть, они еще не знают, что он парится в СИЗО?! Неужели тот «чмошник» не доставил «маляву» адресату? Что, если ее перехватили? Прочесть-то ее менты сумеют вряд ли, а вот помощь тогда уж точно не придет…

Станислав тем временем, убедительно жестикулируя руками, вновь начал втолковывать Ангирдо, по каким статьям и какую именно тот будет нести ответственность. Тупо глядя перед собой, Лекарь выглядел быком, которого выпустили на арену к тореадору, предварительно влупив кувалдой по лбу. Незаметно подмигнув приятелю, Лев включился в разговор:

– Минут через пятнадцать здесь будет человек, который подтвердит, что именно ты отдал приказание убить Кираяна. Поэтому имей в виду: с того момента, когда начнет свидетельствовать он, никакие твои «чистухи» в расчет приниматься уже не будут. Ясно?