– К чему ты клонишь?! – Слова Дамира пробудили во мне нехорошее предчувствие, которое встало непроглатываемым комком в горле.

– Пойми, Серёга, – пустился майор в объяснения, – мне сейчас нет никакой жизни. Я словно изгой, на лбу которого стоит несмываемое клеймо. Все высокопоставленные задницы знают, что я был твоим другом, и на меня непрестанно из-за этого наседают…

Увидев, как мое лицо смурнеет, и как глаза начинают метать черные молнии, он поспешил исправиться.

– Неявно! Не в том смысле, что ты подумал, – вставил он ремарку, словно испугался, что я прямо сейчас брошусь разбираться со всеми негодяями, которые позволили себе такую дерзость, – но мне от этого нелегче. Просто, никто не забудет, и мне не даст забыть о моей роли в твоей судьбе, вот в чем дело. Да я и сам не смогу жить с этим спокойно, не такой я человек…

– Дамир, если ты пытаешься… – хотел было вставить я слово, но был прерван полицейским.

– Серёга, прошу, возьми меня в свой отряд смертников!

_____________________________________

[1] Текст – Кирилл Игоревич Комаров

Сказать, что меня шокировала просьба Дамира, будет преувеличением. Я едва ли не с самого начала видел, к чему идет наш разговор, но не терял надежды его хоть как-нибудь переубедить, но, стоит признать, потерпел в этом полное фиаско. Скорее, я был расстроен, что близкий мне в какой-то степени человек решил таким образом свести счеты с жизнью. И я был бы рад отказать ему, послать его к дьяволу, сдать на руки штатным психологам МВД, чтобы те вышибли из его мозгов всю подобную чепуху, но понимал, что он уже от этого решения не отступится. Я все еще хорошо знал Галиуллина и осознавал, что любые методы переубеждения будут бесполезны, и если откажу ему я, то он залезет в петлю сам. Но надежда на удачный исход все еще не покидала меня.

Собственно, мои худшие ожидания сразу же подтвердились, и первый же мой категоричный отрицательный ответ натолкнулся на его непоколебимый ультиматум.

– Сергей, не отказывай мне в этом! – Глаза полицейского сверкнули гневом и решительностью. – Если этого не сделаешь ты, то мне придется действовать самому. У меня есть табельный ствол, у меня есть ванна и ножи на кухне, у меня есть бельевые веревки, в конце концов. Я найду сотню способов уйти из жизни, но мне не хочется вот так вот бесполезно сгинуть и истлеть в земле! Я желаю быть полезным и после… смерти. Мне нужно хотя бы так попытаться искупить свои ошибки, понимаешь?!

Он говорил горячо и убежденно, со слепой верой в собственную правоту, не желая слушать никаких возражений. Вы когда-нибудь пытались переубедить взрослого человека в чем-то, в чем он был искренне уверен? Причем, не на какую-нибудь теологическую, научную или философскую тему, где можно было бы обратиться к опыту ученых, мудрецов или великих мыслителей, чьи слова могли бы стать неоспоримым аргументом для кого угодно, а вот на такую… Когда речь заходила о его собственной душе. Если да, то вы можете представить, насколько тяжело поколебать чужие убеждения…

И самое скверное было то, что я сейчас увидел в Дамире – он сделает именно так, как говорит, если получит отказ. Чертов Дар, он пытался лишить меня всего, даже тогда, когда я его не применял! Он словно гигантский спрут раскинул свои щупальца и давил все, до чего только мог достать. Он уже сломал мою жизнь, но не успокоился на достигнутом, и теперь жадно тянулся к жизням окружающих меня людей. Черт подери, кто меня проклял и наградил этой мерзкой отметиной?! Какие высшие силы я разгневал, что они вывалили на меня