– Это ваш портрет у меня сегодня купили! – вдруг сказала та. – Так вы и есть та Лариса? Понятно. Много я о вас слышала! Хотите посмотреть, как жила Катя? Любопытно стало? Стервятница!

Это был кошмар – других слов у Вики не нашлось. Она ведь не делала ничего дурного, она честно собиралась заплатить за покупку, слова грубого не сказала… А се опять оскорбляют! И вдобавок – за чужие грехи! И, забыв обо всем, Вика вежливо пояснила, что се приняли за другую. Эта другая – ее сестра. Но сама она не имеет к Ивану никакого отношения. Вот у Ларисы с ним действительно была любовь. Но когда это было!

– Ни про какую сестру я ничего не знаю! – Женщина наступала на нее, все больше повышая голос. Она почти перешла на крик. – А Катя мне говорила, что ваш портрет у них стоит на почетном месте! Видела я этот портрет! Подурнели вы, ничего не скажешь! А узнать все равно можно! Это из-за вас Катя, бедная, всю жизнь мучилась! Он ее даже с родителями не познакомил, считал за собаку, лишнего слова не говорил! И на сына плевал!

А как напьется – начинает про вас рассказывать.

Она, бедная, слушает, слушает, какая вы красивая, да милая, да очаровательная… Слушает и плачет и жалеет этого гада! Тьфу! Где ты раньше-то была?

Не могла прийти, забрать своего выродка, этого ал каша несчастного, да кому он был здесь нужен!

И женщина, разом утратив всю свою обходительность, плюнула гостье под ноги. Вика стояла и тупо смотрела на нее.

– Зачем вы меня оскорбляете? – только и вымолвила она, когда женщина сделала краткую передышку.

– Я тебя оскорбляю, дрянь?! – вдруг завизжала та и бросилась на Вику с кулаками. – Да это же ты убила их, это же ты их убила, стерва! Отравила! Следы заметала, газ хотела взорвать! Нет, стой! Стой, милиция! Помогите!

Она боролась упорно и отчаянно. Сил у нее оказалось куда больше, чем у племянницы, да и Вика ослабела после болезни. Но Вика была молода. У той была ярость и праведная злоба, у Вики – страх. Такого страха она еще никогда в жизни не испытывала. В голове билась одна мысль – вырваться, убежать, никогда сюда не возвращаться, и Бог с ним, с пейзажем. Но тетка, задыхаясь, продолжала кричать, звать на помощь и при этом упорно называла ее Ларисой.

– Замолчи, старая дура! – Вика из последних сил рванулась, отшвырнула женщину, и та ударилась головой о подоконник. Однако тут же зашевелилась, с трудом, но поднялась и опять бросилась на нее.

– Не трогай меня! – Вика толкнула се, и та опять упала. Раздался глухой звон. Вика поняла, что женщина ударилась о батарею. Она открыла белые от ярости и боли глаза, попыталась встать…

На виске показалась темная струйка – она текла из-под седых волос. Вика отступила на шаг, хотела бежать… Ноги ее не держали.

– Не трогайте меня… – простонала она, глядя, как та пытается подняться, шатаясь, держась за подоконник, шаря руками в воздухе. – Я не виновата… Я не Лариса, поймите же…

И тут до нее дошло, что она говорит. Только! что она призналась, что приходится Ларисе родной сестрой. Сама Лариса, видно, была тут хорошо известна – что-то вроде злой сказочной колдуньи, которой пугают на ночь детей. "Конечно, – Вика следила за движениями старой женщины – неуверенными и слепыми, – теперь она меня выдаст.