Пронин раскрыл записную книжку и принялся рисовать на листке квадраты, которые он так любил чертить, увлекаясь своими рассуждениями.
– Щуровскому, конечно, был известен способ, посредством которого его оповестили, где и каким образом должна состояться передача документа, – продолжал он. – Но я промучился с этими книгами всю ночь. Просветил переплеты, но в них ничего не оказалось. На одной из страниц нашел чернильное пятно, но оно не поддавалось расшифровке. Я вертел листы и так и сяк, и на свет и против света, когда, наконец, заметил мельчайшее отверстие, наколотое иглой или булавкой. Надколото было слово mexicana. Я принялся искать хотя бы еще одно надколотое слово и нашел его в другом томе: ботанический. И то и другое были эпитеты. Mexicana относилось к слову agave, ботанический – к слову сад. Я и прочел этот текст как должно: ботанический сад, мексиканская агава. Остальное понятно. Я знал: если Щуровский поедет в Ботанический сад, моя догадка правильна. Но самого его к агаве я так и не подпустил. Кстати, я поинтересовался, где он прятал документ. Это тоже было неплохо придумано. Он мог и не избежать обыска в квартире. Всю пятидневку он носил документ в своем пиджаке. Никто не подумал бы, что преступник носит бумагу при себе и, кроме того, он мог сделать вид, что во время работы машинально сунул бумагу в карман, сославшись на рассеянность. – Пронин поднял голову. – К сожалению, кому предназначался документ, нам неизвестно. Что же мы будем делать, Виктор? Ждать?
Виктор встал и прошелся по комнате.
– Нет, – сказал он. – Я вас очень уважаю, Иван Николаевич, но мне надоедает все ждать да ждать. Может быть, ваш способ хорош, но я буду действовать иначе. И хотя мне очень хочется спать, я отправлюсь обратно в этот цветник и немедленно примусь за поиски!
– Ну желаю успеха, – приветливо сказал Пронин. – А я в данный момент предпочитаю выспаться.
Стакан воды
– Это просто невозможно! – воскликнул Виктор, входя в комнату Пронина и с размаху бросая фуражку на диван. Он вытащил из кармана носовой платок и обтер влажный лоб. – Целый месяц потрачен безрезультатно!
Пронин стоял среди комнаты и внимательно рассматривал брюки из белой рогожки, растягивая обе штанины.
– Как ты думаешь? – спросил он вместо ответа вошедшему. – Прилично выглядят брюки или не годятся?
Виктор с грохотом придвинул к себе стул, сел на него верхом, оперся подбородком на спинку стула и обнял ее руками.
– Целый месяц изучаю я этих четырех людей, а для чего? – спросил он с досадой. – Я не писатель, чтобы интересоваться людьми вообще… А специального интереса люди эти не представляют.
– У тебя не найдутся лишние трусы? – озабоченно спросил Пронин, осторожно расправляя брюки по складкам. – А то Агаша считает, что в моем возрасте неприлично ходить в столь легкомысленном костюме, и все трусы исчезли из моего гардероба.
– Иван Николаевич! – воскликнул Виктор. – Я серьезно говорю. Ни рабочие, ни садовник, ни эта злосчастная студентка не могли похитить конверт. Я в этом убедился. Я пришел к вам поделиться своими неприятностями, за советом, за помощью, а вместо этого…