Нам это удастся еще лучше, если мы не допустим, чтобы страх и фанатизм заставили нас брезгливо отвернуться от реальности и потерять к ней интерес по причине утраты веры в будущее человека. Нет причин для подобного отчаяния, потому что все «если», от которых, как сказал Джемс, зависит наша судьба, чреваты последствиями, как оно всегда и было. Мы стали свидетелями жестокости, и именно потому, что она казалась нам неестественной, это не привело к окончательному краху. Это были только Берлин, Москва, Версаль с 1914-го по 1919-й, а не Армагеддон, о котором мы говорили, пользуясь языком метафоры. Чем более реалистично и смело люди смотрели на жестокость и истерию, тем больше права они имели говорить, ссылаясь на эту, еще одну, страшную войну: совсем не глупо считать, что ум, храбрость и инициатива никогда не создадут хорошую жизнь для всех людей.

Однако ужас испытывали не все. Были подкупленные, но были и неподкупные. Была грязь, но были и чудеса добродетели. Было страшно много лжи. Но были и те, кто стремился развеять эту ложь. Нельзя считать суждением, а можно считать только настроением, когда люди отрицают, что такими, какими стали только некоторые, могло оказаться значительно большее число, а то и большинство людей. Вы можете отчаиваться по поводу того, чего никогда не бывало. Вы можете утратить надежду на появление у вас трех голов, хотя Бернард Шоу не оставлял даже этой надежды. Но нельзя терять надежду на появление возможностей, которые могли бы возникнуть благодаря уже проявленному кем-то человеческому качеству. И если посреди всех ужасов этого десятилетия вы не разглядели замечательных людей и не ощутили замечательных мгновений, то и сам Господь Бог не сможет вам помочь.