В конце августа сорок третьего года получил повестку. К тому времени меня так умотала работа, что я рвался на фронт. Подальше от непрерывного визга электропил, бесконечных смен, когда буквально засыпал, и раза два чуть не попал под зубья пилы. Работа на оборонном предприятии была не просто тяжелой, а выматывающей. Смену часто удлиняли на два-три часа. Поужинаешь, брякнешься на кровать, уже пора вставать. Не поверишь, на ходу досыпал, пока на работу шагал. Ноги сами вели. Я завидовал молодым лейтенантам с орденами, о которых писали в газетах. Чем я хуже?
Что такое война, я не имел представления. Разбили немцев под Сталинградом, на Курской дуге. Ура, мы побеждаем! Идет мощное наступление, которое не остановить. В село вернулись несколько человек, ставшие инвалидами. Крепко выпив, они пытались рассказать, что испытали. Но сильно распускать языки тогда не давали. Знаю точно, что одного мужика забрали в Инзу за то, что он слишком хорошо отзывался о немецких самолетах. Там он просидел в кутузке месяц или два, как-то избежал суда «за паникерство», но вернулся очень молчаливым. Может, и правда, не следовало в такие трудные времена рассказывать об армадах немецких самолетов. Фронтовикам требовалось излить душу, а им не давали.
попал в Саратовское артиллерийское училище. Мы изучали дивизионные пушки Ф-22, легкие «полковушки» с укороченными стволами, а затем знаменитую ЗИС-3, которая считалась лучшим противотанковым орудием.
Что могу сказать об учебе? Артиллерия России всегда находилась на высоте, сильны были традиции. Преподаватели рассказывали о подвигах артиллеристов в Бородинском сражении, в Крымской, Гражданской войне. Я не говорю о действиях нашей артиллерии в Отечественной войне. Здесь палку явно перегибали, особенно на политзанятиях. Информацию в основном черпали из газет. О том, как батареи подбивали по 10–15 фашистских танков, уничтожали полчища вражеской пехоты. В эти вещи мы мало верили, однако предпочитали помалкивать.
Много внимания уделялось стрельбе с закрытых позиций. Изучали расчет траектории снарядов, многочисленные поправки на ветер, температурный режим, водные преграды. Хотя в училище брали ребят, имеющих образование не меньше семи классов, эта тригонометрия давалась многим с трудом. Я тоже путался. Преподаватели терпеливо объясняли все снова. Поднимались мы рано, ложились поздно. На теоретических занятиях, особенно по химзащите, изучению уставов, политинформациях, многие клевали носом, а кое-кто и всхрапывал.
Что больше всего вспоминается из периода учебы? За шесть с половиной месяцев я узнал нового больше, чем за всю предыдущую жизнь. Чего там говорить, если в райцентре, городе Инза, всего два раза бывал. На железную дорогу смотрел, разинув рот. А здесь учеба в областном центре. Преподаватели опытные: капитаны, майоры. Имелось несколько фронтовиков. К сожалению, о своем боевом опыте они рассказывали скупо. Правда о войне — вещь непростая. Даже сейчас любят показывать просто невероятные вещи, сказки какие-то. Бьют немцев, они только падать успевают. А тогда тем более любая информация отмерялась строго. Однако от фронтовиков мы почерпнули много полезного. Например, практические советы, что делать при бомбежке, артобстреле.