Автор: Приходилось сталкиваться в армии со случаями самострелов?

Устименко В. П.: В сорок четвертом году таких случаев было мало. Я лично «самострелов» не видел. Помню, однажды выстроили батальон и зачитали приказ, в котором несколько «самострелов» приговорили к смертной казни и штрафной роте. Виновных мы не видели. Что это были за люди, из какого полка, не знаю. Просто нам напомнили о жесткой ответственности и законах военного времени.

Автор: Многие ветераны рассказывают, что немецкая авиация активно действовала едва не до конца войны.

Устименко В. П.: Я очень не люблю фразы вроде «превосходство в воздухе» и прочие хвастливые выражения. Скажу прямо, немецкая авиация, когда позволяла погода, налеты совершала часто. Доставалось нам крепко. Другое дело, что безнаказанными фрицы не оставались. Отбомбятся, обстреляют нас, глядишь, в воздухе уже советские истребители. Начинается бой, и, как правило, немцы несли потери. Только нам от этого не легче. Тройка-пятерка «Хейн-келей» или «Юнкерсов» порой десятки трупов оставляли. Потери от немецкой авиации мы несли до осени сорок четвертого. Когда началась Моонзундская операция, положение изменилось. Наши самолеты давили немцев постоянно. Видел я, как фашистские корабли ко дну шли после удачных попаданий авиабомб. «Илы» в упор немецкие суда топили. Если первый промахнется, то второй обязательно в цель бомбу всадит.

Автор: Вы были пулеметчиком. Что скажете о боевых качествах пулемета Дегтярева?

Устименко В. П.: Меня он практически не подводил. Пулемет хороший. А насчет недостатков? Как к оружию относишься, так оно тебе и служит. Может, и затерто звучит, но сказано верно. Как бы мы ни уставали, а после боя обязательно чистишь пулемет. Ведь порой по 700–800 выстрелов в бою делали. Нагар, копоть. Хочешь, чтобы автоматика работала, — чисть, смазывай. На расстоянии метров пятьсот прицель-ность у «Дегтярева» отличная. Бронебойными пулями мы однажды немецкий броневик подожгли. Во взводе было три ручных пулемета Дегтярева. Когда все три огонь открывали, любую немецкую цепь заставляли ложиться.

Автор: Вы не раз упоминали о прибалтийских болотах. Как укрывались в тех местах от обстрелов, где ночевали?

Устименко В. П.: Старались выбирать места повыше и посуше, но часто это не удавалось. Окоп не выроешь, уже на глубине полметра выступала вода, а бывало, раз копнешь и уже в воде. Шли на всякие хитрости. Искали места, где больше торфяных кочек. Укрытие, конечно, слабенькое, пуля эти кочки насквозь пробивает. Приходилось быть все время настороже, лишний раз не шевельнешься. Утешало, что и фрицы в таком же положении находились. Укрывались за сваленными деревьями. Пусть толщиной сантиметров двадцать, но все же какая-то защита. Ходили все время мокрые, хорошо, хоть лето было. Сушим то обмотки, то брюки. Когда начинался обстрел, плюхались, не глядя, в воду, порой полдня в воде сидели. Болели, конечно, хотя я не помню, чтобы из-за этого в санбат ложились. Лечились, как могли, а лучше всего, когда на сухое место выползешь. Вообще, противные это штуки — болота. Ночью туман, сыро, трясешься от холода. Но терпели, куда денешься!