– Может, хоть сейчас расскажешь, как дело обстоит?

– Ты ведь частично сама уже догадалась.

– О чём папа тебя просил? Чтобы ты собачкой за мной бегал? И много пообещал?

Рома глубоко вздохнул, выворачивая на парковку.

– Нет. Я сам предложил за тобой побегать.

– То есть?

– Когда ты сказала, что отец тебя выгнал и перекрыл финансирование, я просто с ним поговорил при встрече. Сказал, что тебе сложно. И нельзя вот так просто проводить над тобой эксперименты. Это неправильно. Ты привыкла к другому, и такие резкие перемены с его стороны будут для тебя серьёзным потрясением. Плюс разочарование в близком человеке. На что Игорь Евгеньевич сказал, что он и сам всё это понимает, и у него уже наготове и машина, и квартира. Позже он ещё и по работе договорился, – Рома повествует абсолютно обыденным тоном, а мне странно слышать всё это от него в подобной беззаботной манере. – Да, всё это сделал не я. Но тебе это нужно было как-то незаметно предложить. Квартира, кстати, оплачена на несколько месяцев вперёд. А те деньги, что ты переводишь самостоятельно, падают на счёт, к которому отец тебе просто чуть позже оформит доступ. Ну и ещё периодически я ему рассказывал о твоих успехах.

Это очень жёсткий удар по моему самолюбию. Папа оказался прав. Я без него вообще ни на что не способна. Нет, спасибо, конечно, что не забили на меня окончательно, но…

– Знаешь, Ромашка. Я думала, мы друзья. Получается, я просто изливала тебе душу, а ты бежал с этими сведениями к папе. А я, между прочим, доверяла тебе. Искренне.

Машина затормозила около старенького Фордика. Я проворно выбираюсь из авто. На душе тяжело. И пусть ничего из ряда вон выходящего не произошло, но собственная никчёмность просто убивает.

Обидно. Я растеряла всех своих знакомых и оставила в окружении только одного. И этим допустила невероятную ошибку. Как он так втёрся ко мне в доверие? Мы ведь реально раньше не особо-то и общались. А папа? Тоже хорош. Подсунул мне это всё, а я и глазом не моргнув, проглотила наживку.

Да, обвинять кого-то намного проще, чем трезво оценить ситуацию и признать собственные ошибки. Но я ведь реально Роме верила! А теперь каждая его фраза звучит для меня унизительно! Особенно слова: «Трусливо вернулась бы к отцу». Но есть и ещё кое-что, что меня особенно злит!

– Неужели кроме вранья ты не смог больше ничего придумать? – в расстроенных чувствах резко разворачиваюсь лицом к приблизившемуся «другу».

– Я сказал то, что было нужно. Это такая вынужденная мера.

– А поцелуй и цветы, это тоже такая вынужденная мера? – да, наверное, его необъяснимая настойчивость беспокоит меня куда больше вранья. – Бедненький. А всё это тоже с папой согласовано, да? Или ты в этом случае решил взять ситуацию в свои руки? А может, я ещё каких-то подробностей не знаю? Может, расскажешь? Мне интересно.

Рома нахмурился, растеряв часть своего неиссякаемого веселья, а я отвернулась, глядя вперёд.

На другой стороне парковки одиноко стоит знакомый Ягуар и потрясает своим царственным видом. Вот уж точно, голубая кровь.

– Ээээй-эй… – Рома приблизился, поймал меня за руку и притянул к себе. Только теперь уже я готова на всё, чтобы упираться. – Я ведь не маленький мальчик, чтобы обсуждать с кем-то свои мужские интересы. И я старался помочь. Да, в сотрудничестве с твоим отцом. Ну и что? Тебе это было нужно, не отрицай.