На трассе я смог разогнаться до сорока километров в час и, поднимая клубы пыли, давненько тут дождей не было, мчался на этой трофейной машине к мосту. Встречные колонны шли сплошняком. Мост работает без остановки и, как мне кажется, работал только на встречу, если нас и пропустят на тот берег, то не сразу. Так и оказалось, мы благополучно подъехали к очереди, встав в конец, и я заглушил мотор. Судя по очереди, пропустят нас ближе к ночи, до неё около часа осталось. Может, это и хорошо, нам скрыться легче будет, да и всё провернуть. Но сколько техники и войск за это время по мосту пройдёт? Это нашим с каждым пройдённым солдатом и танком будет тяжелее, это и огорчало. Судя по матеркам комиссара в наушниках, тот думал так же. Тут он снова вышел на связь:

– К нам регулировщик идёт.

– К нам?

– Вдоль колонны этих порожних грузовиков впереди, но в нашу сторону. И ещё, сзади две машины с ранеными подошли. Красные кресты там.

– Лады. Если что, я с ним заговорю, отвлекись на «рану», как будто она тебя мучает. Хорошо?

– Тогда врач, что сзади в кабине сидит, вмешается.

– А, ну да. Ну, тогда просто сиди.

Однако регулировщик, что шёл к нам с решительным видом, рассмотрел, что стало с пушкой, даже разговаривать не стал, а подошёл к санитарным машинам и велел им по обочине переехать в начало колонны, чтобы первыми проехать мост, когда дадут дорогу отсюда.

– О чём думаешь? – спросил комиссар, когда регулировщик ушёл.

– Думаю дать по газам и, скидывая грузовики с пути, выскочить на мост, закупорить его, поджечь фитиль, и в воду.

– Об одном думаем, тоже рассматриваю это с разных сторон. Но раненых куда девать? Их в любом случае заденет, пока к мосту прорываемся, а потом после взрыва.

– Есть такое дело, – со вздохом согласился я. – О раненых думаем, как будто они наши и не они стреляли и убивали наших людей.

– Мы должны быть выше них. Мы люди, а они фашисты.

– Они не фашисты, – спокойно сказал я. Уже устал повторять эти нюансы.

– Как это не фашисты?

– Немцы – нацисты, а фашисты – это итальянцы, как мы коммунисты. Очень немцы обижаются, что их фашистами называют, сравнивая с презираемыми ими макаронниками. Они так итальянцев называют.

– Да? Я не знал.

– Назвать немецкого офицера фашистом – это всё равно что красного командира белым офицером, если не в морду даст, то в харю плюнет точно. Так что вы всё-таки такие нюансы учитывайте.

– Я понял, спасибо… Смотри, эти сволочи тяжелый гаубичный дивизион пропускают. Смотри, и трактора наши.

– Я вам больше скажу, орудия тоже наши, МЛ-20. Немцы ещё те барахольщики, свезли к нам всю технику из захваченных стран. Они, мне кажется, только авиацию свою используют, а наземные войска – что захватили, то и пригодилось. О, на том берегу забегали, кажется, нашу колонну готовятся пропустить.

– Да, я вижу.

Однако нас обманули, пропустили раненых, прибыло ещё шесть машин, и снова остановка. Видимо, сюда срочно перекинули резервы, и их собирались пропустить как можно больше. Настолько это важно, что рядом начали подготовку, чтобы развернуть новую вторую понтонную переправу.