Так, рассмотрим варианты. Взять на вилле его не удастся — по крайней мере, без шума. Нанести визит тоже — охрана там серьезная, причем не эти парни с пукалками, в которых за версту видно переодетых полицейских, а те, другие. Ну ладно, с четырьмя я справился без проблем, выпустив зверя, который, кстати, уже рос и матерел, привыкнув к своему новому хозяину. Но их там будет не четверо, а минимум в три-четыре раза больше, я столько не потяну, да и эффект внезапности утерян — теперь они знают, на что я способен. Отпадает.
Взять его на маршруте следования? Те же грабли, здравствуйте родные, это снова я. Самый легкий вариант, но сразу вспоминается напутствие папА «притормозить», при этом погибнут оперативники СБ РК, что в свою очередь повлечет ответные меры и осложнит отношения.
Ну а про нападение на него на его земле в его логове я даже и не рассматривал. Придется задействовать резервный вариант, который обойдется мне дороговато по деньгам, зато гарантированно. Эх, жаль, не выпадет мне лично чести прикончить эту скотину!
В некоторые районы Нового Шанхая лучше не соваться. Да в принципе лаоваю лучше никуда здесь не соваться, белых здесь не любят, вот такой расизм по-китайски. А еще здесь ненавидят японцев за все их зверства на оккупированных территориях, впрочем, в нашем мире их ненавидят все расы, от индонезийцев и корейцев до лаосцев и камбоджийцев. Там, где ступала нога воина японской императорской армии лилась кровь, причем реками. А уж отсечение головы мечом у низших рас практиковалось массово и обыденно — и почему все азиаты независимо от расы уверены, что они и есть потомки богов, а их соседи — нет?
Поэтому, когда я назвал адрес, таксист вылупился на меня, как на сумасшедшего. В районе Губэй, куда я направлялся, жила японская диаспора, богатый такой район, хороший, но абсолютно закрытый для белых. Тем более русских — получив много раз по наглой узкоглазой морде от русского императора, и не одного, джапы нас ненавидели почище остальных. Ну у меня была охранная грамота на эти места, о чем таксиста я предупреждать не стал. Зато забавно было наблюдать, как высадив меня у одной японской закусочной, он газанул так, как будто за ним бежали черти — этот точно сюда больше не сунется забрать меня обратно. Да он, наверное, и уверен, что после такого неосторожного визита меня порубят на сашими тончайшими прозрачными ломтиками. Не будем его в этом разубеждать.
Я толкнул деревянную дверь, и вошел в полутемный зал, накуренный так, что хоть топор вешай — японцы курят так, что приверженец ЗОЖ повесится от тоски — и прошел к барной стойке, не обращая внимания на злобные и оценивающие взгляды сидевших японцев самого что ни на есть бандитского вида.
— Один шот «Сантори», — я положил на стойку приметную монету, которая не была в ходу уже лет полтораста.
Здоровенный зататуированный с головы до пят всякими там драконами и прочей животной нечистью детина мгновенно оценил ситуацию, взял монету и повертел ее в руках.
— Иди за мной, — сказал он по-английски, и с неожиданным для его комплекции проворством выбрался из-за стойки. Взгляд у завсегдатаев мгновенно стал разочарованным — не удалось с гайдзином потолковать по душам.