– Как у человека? – спросила я.

– Нет. Каменный глаз. Такая круглая впадинка, очень похоже.

Наоми закрыла лицо руками.

– Ты испугалась глаза?

– Нет, дело не в нем… Я помню, до этого лунного серпа на полу оставалось всего несколько шагов, и тут меня ударили чем-то острым. Так сильно, что я сразу упала. Было больно.

– Кто ударил?

– Я не видела. Сзади. В спину. А потом я поняла, что вижу себя – то есть этого мальчика – уже со стороны. Он лежал на полу в луже крови, и у него из спины торчало копье. Маска слетела с него и упала почти у самой лунной мозаики. Буквально вот столько не хватило… Из-за колонны вышел воин в блестящих доспехах, со львиной мордой на щите. Это он и кинул копье. Кажется, солдат охраны. Потом появились две женщины, одна молодая и красивая, другая старая, и еще несколько мужиков, все такие холеные и в золоте. Они стали совещаться. Я все слышала и понимала.

– О чем они говорили?

– Всем заправляла седая старуха. Она сказала, что мертвого надо отвезти на закрытой повозке в лагерь преторианцев. А завтра привести туда же его маленького брата Александра и объявить императором. Чтобы весь город думал, что оба пришли в лагерь, а преторианцы убили Вария и объявили новым принцепсом его брата. Эта тетка была их бабкой, я так поняла… И еще она сказала, что вместе с Варием придется убить его мать.

– И что дальше?

– Дальше? Маску поднял один из мужчин и сказал, что ее следует сохранить. Они забрали тело и ушли.

– Подожди, – попросила я, – подожди. А эти две ожившие статуи, мужчина и женщина – они что, никак на все это не реагировали?

– Нет, – ответила Наоми. – Только смотрели. По-моему, их кроме меня никто не видел. В смысле, для других это были просто статуи. В общем, все ушли и осталась только эта молодая красавица. Она встала на колени рядом с лужей крови и начала молиться…

– Кому? Статуям?

– Христу. Там было место, где наверху скрещивались две балки – она глядела только на них и боялась даже опустить глаза на статуи, чтобы не опоганиться… Она много говорила, и я все понимала. Она просила прощения у своего мужа за то, что его убили, просила Христа сжалиться над ним и над ней, и еще призывала царство Христа на тысячу лет, в общем все такое довольно обычное, я на этих католиков насмотрелась в детстве…

– А эти живые фигуры? – спросила я.

– Они как бы снова постепенно застыли и стали статуями. Глаз камня тоже закрылся – просто камень, и все. А эта женщина все молилась и молилась двум скрещенным балкам. Потом она обмакнула платок в лужу крови, спрятала его на груди и тоже вышла. И я поняла, что заперта в этом зале навечно, и должна буду танцевать перед камнем опять и опять, пока все не кончится, и боги так же коварны, как люди… Тогда я проснулась…

Наоми с опаской потрогала маску Солнца.

– Это из-за нее? Из-за того, что я в ней спала?

– Да, – сказала я. – Но не только. Я не думаю, что кто-то другой увидел бы тот же самый сон.

– Почему?

– Скажи, ты видела лицо этого юноши?

– Да. В зеркале.

– Это было его лицо? Или твое?

– Почти мое. Но какое-то другое. Я же говорила, как будто меня нарисовали на фаюмском гробу.