Он отошел от камина и посмотрел, как все получилось, – комната была полностью обставлена.

– Все это прекрасно, только я голоден как волк, – сказал он. – Надо накрыть стол к ужину. Тарелки, ножи и вилки, бокалы. Скажу тебе без ложной скромности, наш обеденный сервиз очень неплох. Однако что будем есть? Это ведь куда важнее. Я бы хотел… я бы хотел… Господи, чего бы я хотел? Жареную курицу? Ты ничего не имеешь против жареной курицы? Нет. Значит, решено. Съедим жареную курицу. Какой запах! Какой чертовски приятный запах! И овощи вполне соответствуют.

Думаю, на стол нужно подать побольше фруктов – персиков, винограда, мандаринов, бананов и разных других, какие только бывают на свете. И конечно, выпьем шампанского. Будем объедаться, пока есть возможность. И знаешь – ты только что сказала, что я дитя малое, – так вот, ты не будешь против, если я таким и останусь и положу на стол хлопушки? В конце концов, у нас же праздник, нужно его как-то отметить! Да и на столе они выглядят так весело. Ну вот. Не знаю, что еще придумать. Подожди-подожди, не говори ничего. Я, кажется, забыл самое главное. Да, точно. Самое главное. Комната должна утопать в цветах. Цветы будут везде, где найдется место. Твои любимые ведь розы, как и раньше? Их в комнате столько, что я уже почти задыхаюсь от аромата. Прямо-таки волшебный сад.

Он остановился и вновь оглядел комнату. Теперь уже ничего не нужно было добавлять. Все было расставлено и разложено, как он описал. Комната была готова для нее. Он кивнул грузчикам, и они вышли за дверь тихонько, на цыпочках, как и вошли.

– Вот и конец рассказа, – ласково сказал он.

Ответа не было. Он услышал, как она прерывисто вздохнула, словно пыталась сдержать слезы.

– До чего красиво, – наконец сказала она. – Как это ты все придумал? Само сочинялось, когда рассказывал? У меня такое чувство, будто я только что видела прекрасный сон. И мне хотелось, чтобы он снился и снился. Но с твоей стороны это было немного жестоко, тебе не кажется?

– Может быть, – сказал он.

– Твой голос, когда ты рассказывал, был такой радостный и счастливый, – сказала она. – И я представила себе, как ты стоишь посреди голой, пустой комнаты, спрятав руки в карманы и ежась от холода. Я подумала, что, может, стоит разжечь огонь из остатков хвороста.

– На температуру в комнате это никак не повлияет, – ответил он, и глаза его смеялись.

– Да, – сказала она. – Пожалуй, не повлияет. – И, помолчав, спросила: – Ты очень голоден?

– Очень, – кивнул он.

– Может, съешь что там осталось от буханки?

– Я ни к чему не притронусь, пока ты не выйдешь. Давай ужинать вместе, – сказал он ей.

– Там так холодно, – ответила она. – А у меня в животе совсем пусто. Я до того изголодалась, что после твоего рассказа кусок черствого хлеба встанет мне поперек горла.

Она снова чуть не расплакалась.

– Ну иди, иди сюда, – уговаривал он ее. – Пусть в комнате холодно, пусть у нас на двоих только корка хлеба и мы голодаем и бедствуем, а старикашка грозит выкинуть нас на улицу, – но ведь мы вместе, разве этого мало для счастья?

Он немного выждал и продолжил: