А что такое тогда я, мы, вы, отвечала вторая сторона. Миролюбивый специалист по вакуумной сварке, а также учитель физики, призванный в соответствии с Элитарным Законом и перепрограммированный в убивающую машину. Ты, я – мы убивали, и нам это понравилось.
Но ведь это был гипноз, внушение, поведенческое управление, возражал я сам себе. Больше такого с нами не сделают.
А почему? Потому, говорил я себе же, что уверены, и без этого вы теперь будете еще эффективней убивать. Простая логика.
Кстати, о логике. Почему логический компьютер выполняет работу человека? Или… о чем я думал сначала?.. И тут я отключился.
Потом замигала зеленая лампочка, и рефлекторно я нажал кнопку разгерметизации камеры. Давление успело упасть до отметки «3», прежде чем я сообразил, что мы живы и, значит, выиграли первый раунд.
Я был прав только частично.
Глава 4
Я затягивал ремешок куртки, когда кольцо связи укололо мне палец, и пришлось оставить ремешок, чтобы послушать. Вызывала Роджерс.
– Манделла, проверь камеру третьего взвода. Видно, там что-то случилось. Дальтон разгерметизировал их с центрального пульта.
Третья камера… Это же отделение Мэригей! Я помчался по коридору босиком и был у дверей камеры как раз в тот момент, когда они уже сами открыли ее изнутри и выбирались наружу.
Первым показался Бергман. Я схватил его за руку:
– В чем дело, Бергман?
– Что? – Он уставился на меня, все еще не вполне очнувшись, как и всякий, только покидающий камеру. – Ты, Манделла… Не знаю, а что такое?
Я попытался заглянуть внутрь камеры, не выпуская руку Бергмана.
– Вы опоздали с расшнуровкой, парень. Он потряс головой, стараясь прийти в себя.
– Опоздали? На сколько опоздали? Я первый раз посмотрел на часы.
– Не слишком… Боже, мы ведь легли в оболочки в 05.20, правильно?
– Да.
Я все никак не мог разглядеть Мэригей среди смутно видимых фигур внутри камеры, пробирающихся к выходу между рядами спутанных шлангами оболочек.
– Вы вроде всего на пару минут опоздали. Но предполагалось, что мы пробудем под ускорением четыре часа или меньше, а сейчас уже 10.50.
– Угм, – он опять тряхнул головой. Я отпустил руку Бергмана, чтобы дать дорогу Стиллеру и Дэми, выходившим из камеры.
– Все опоздали, выходит, – сказал Бергман. – Все, значит, в порядке.
– В порядке… Постой, постой, эй, Стиллер! Ты не видел…
Из камеры донесся крик:
– Медика! Медика!
Кто-то проходил в дверях, но это была не Мэригей. Я оттолкнул ее в сторону и нырнул в дверной проем, приземлился едва на кого-то и пробрался к Струве, заместителю Мэригей. Струве очень громко говорил в свое кольцо:
– …и переливание крови тоже. Это Мэригей все еще лежала в расстегнутой оболочке, она вся была…
– …нам сообщил Дальтон…
Каждый квадратный дюйм тела Мэригей был покрыт кровавой пленкой, повсюду с одинаковой яркой полосой.
– …когда она не вышла из «кокона».
Она начиналась у нее под подбородком злой алой лентой, и до самой грудины это была только красная пленка.
– …я сам расстегнул оболочку…
Дальше живот рассекала длинная рана, все более углублявшаяся, пока в самом низу наружу не выглядывала белесая мембрана кишечника.