Степа развернулся и не прощаясь быстро пошел прочь. Олег смотрел ему в спину. Обиделся дружок. Ничего, потом как-нибудь он ему все объяснит, и Степан все поймет. Друг же он, значит должен понять.

Домой Олег вернулся радостный. Не смотря на то, что Степа обиделся, пришло озарение. Он сдвинулся с мертвой точки. Теперь знает куда идти. Дальше все будет лучше, легче, проще и понятнее. Чувство распирало, им необходимо было с кем-то поделиться, и Олег набрал заветный номер.

Люда долго не подходила, потом в трубке щелкнуло. На заднем плане возникла какая-то возня, сопение.

— Алло!

Не ответили. Он не услышал, скорее почувствовал как из трубки рвется тяжелое в такт дыхание. Мужское и женское. А за этим дыханием едва сдерживаемые стоны. Кровь прилила к голове. В висках застучало барабанной дробью. В груди что-то взорвалось, словно плеснули раскаленным железом.

В трубке коротко гудело оборванной линией. Говорил там кто-то что-то или ее просто повесили? Олег не мог этого сказать. В голове было непонимание и какая-то беззащитная детская обида. В груди боль. Удар был резкий, неожиданный. Не вовремя и в цель.

Он грохнулся на диван, включил телевизор, попытался думать о чем-то другом, но не выходило. Мысли были мрачные и возвращались, возвращались, возвращались к тому же.

В голове прозвучал голос дяди Кости: «Это твое право, твоя правда, но тогда готовься умереть».

Олег уткнулся лицом в подушку. Захотелось плакать, но слез не было и плача не получалось. «Готовься умереть» — звучало в голове.

Он накрылся с головой пледом и долго-долго лежал так наедине со своим безумием. И в этом безумии чьи-то чужие черные ручищи хватали его женщину, мяли, лапали, тянули в постель. Не просто женщину, его любовь. Ту девчонку, которая строила домик на песке и смотрела грустными глазами в его душу словно бы из чужой жизни. А она почему-то не противилась. Ей было весело. Она играла с этим. Он чисто любил, для него это было немыслимо. А она воспринимала эти черные лапы как что-то само собой разумеющееся.

Зазвонил телефон. Он вылез из-под одеяла. Кругом сгустилась темнота. Мертвой рукой поднял трубку, нажал «прием».

— Да.

— Это я, — бодро отозвалась она. — Ты звонил?

— С кем ты там?

— С Витькой, — легко ответила она. — А что?

— Нет, ничего, — говорить было трудно и незачем, но он все ждал чего-то, хватался за слова. — А как же мы?

— А что мы? — в ее голосе появилось недовольство. — У нас с тобой ничего толком нет.

— А с ним?

— Ничего. Он просто трахается прикольно, — с какой-то дикой безапиляционной бесчестной откровенностью заявил голос из трубки.

Олег замолчал. Его трясло словно в лихорадке. В глазах мутилось.

— Так чего ты звонил? — недовольно поинтересовалась Люда.

— Давно тебя не слышал, — тихим, словно на последнем издыхании голосом ответил он.

— Трахаться охота, так и скажи. Я…

Он не стал слушать. Он просто молча нажал «отбой». Потом выключил телефон и кинулся обратно на диван.

К скамейке пришел минута в минуту. Дядя Костя посмотрел с такой жгучей мрачностью, что казалось взглядом придавил.

— Что, — спросил сердито. — Опять на тренировке был?