«Ты последнее, что у меня осталось», — вздыхал отец, вытирая скупую мужскую слезу, и Стася сразу соглашалась со всеми его условиями. Золотая клетка давила настолько, что у молодой двадцатилетней девушки совсем не было друзей. Даже когда она училась в Кембридже, то жила не в кампусе, как и положено студентам, а в квартире, купленной специально неподалёку от университета. Русскую девушку, ходящую постоянно с охранником, боялись и обходили стороной. Поэтому учёба, на которую так возлагала надежды Стася, мало чем отличалась от жизни в доме. Единственной привилегией этого времени была возможность не ходить ежедневно в семейный склеп. Но и здесь отец проявил настойчивость, и дочь летала в Москву каждый месяц, хотя бы на день. «Я понимаю, что тебе необходимо побыть у матери», — говорил он, делая трагическое лицо, и все подготовленные заранее слова, что она не хочет, что ей это не нужно и противно, застревали в горле, и Стася смиренно летела в Москву посетить импровизированный склеп. Ничего не изменилось, когда учёба закончилась. Каждый день на протяжении полугода Станислава пыталась поговорить с отцом о том, что ей невыносимо сидеть дома, что она хочет работать и ходить без охранников по городу, но натыкалась на презрительный взгляд и слова с придыханием: «Да как ты можешь так поступать с отцом, чем тебе мешает охрана, сиди себе в кафе сколько хочешь. Не разбивай отцу сердце глупостями».

У Стаси в детстве была мечта посетить метро, да, простое метро города Москвы. Она даже скачала карту и разбирала, как можно проехать от их посёлка до ближайшей станции, какая там идёт ветка и где лучше выйти в центре. Однажды она попросила отца об этом, по-детски, на свой день рождения, и он не смог ей отказать. Правда, её по-прежнему сопровождала охрана в количестве трёх человек, но всё равно то путешествие надолго осталось в жизни Станиславы Роговой как самое яркое.

— Дочь, — услышала она крик отца с первого этажа, — спустись, пожалуйста.

День только начинался, и то, что он оказался дома, было очень странно, да и голос у любимого родителя был несколько более счастливым, чем это принято в их семье. Но оказалось, что всё очень прозаично. В гостиной сидела силиконовая кукла с огромными губами и выдающейся грудью, которую отец представил своей невестой. Стася, ничего не ответив, поднялась в свою комнату, слыша за спиной шипение силиконовой, мол, дай ей прийти в себя. Казалось, что небо упало на землю. Как так, ведь вся её жизнь проходила под лозунгом — надо жалеть несчастного папу, надо страдать ради него, ограничивать себя и всем жертвовать ради единственного, но такого обиженного судьбой родителя. А оказывается, он вполне счастлив, оказывается, он живёт полноценной жизнью, ведь раз она уже невеста, то это началось не вчера.

Переварив всю эту информацию, Стася в первый раз почувствовала ненависть к отцу. Сколько он украл у неё времени: друзей, веселья, молодости, жизни, в конце концов, а сам тем временем жил, как человек жил, получая все блага.

Именно в эту секунду она поняла, что в душе ждала этого момента всю свою небольшую, но такую несчастную жизнь. Более того, Станислава готовилась к нему так, как готовятся заключённые к побегу. Достала из тайника деньги, которые она снимала с карточек маленькими суммами на протяжении долгого времени, чтоб у отца не было подозрений. Взяла паспорт и новый мобильник, купленный тайно с левой симкой, она досталась ей особенно тяжело. Бывший садовник, которого уволил отец с работы, за вознаграждение отдал ей свою. Стася просила только тех людей об одолжении, которые с обидой уходили из их дома, стараясь щедро заплатить им.